Фиялка обыкновенная
Четвертая глава
Четвертая глава
Конец июля, 1998 год
Летнее утро было удушающе жарким. В Больничном крыле, несмотря на открытые окна, не чувствовалось ни малейшего дуновения ветерка. Гермиона сидела в кресле с книгой на коленях и читала, когда к ней подошел Снейп – размеренный стук трости о каменный пол заранее сообщал о его приближении.
Как же сильно он ненавидел эту трость! Но Поппи настаивала на том, что нерв поврежден слишком сильно и, ходить без дополнительной опоры нельзя. Однажды он всё-таки попробовал – не устоял на ногах, ухватился за занавес, отделяющий его бокс от остального помещения, запутался в нем, сорвал с крепежей, и, в конце концов, упал. Поппи ничего не сказала, но лежа на каменном полу в одном нижнем белье (халат выскользнул из рук) Снейп чувствовал себя безмерно унизительно.
Он поморщился и тряхнул головой, отгоняя воспоминания. Вскоре после того случая Поппи разрешила ему носить нормальную одежду: джинсы, рубашки и даже легкие брюки.
Удобно устроившись в кресле, словно её полу-книззл в пятне солнечного света, девушка увлеченно продолжала читать книгу, накручивая на палец каштановую прядку, даже когда Снейп вплотную приблизился к ней.
Он тщательно прочистил горло.
– Мисс Грейнджер.
– Доброе утро, Профессор, – ответила она, закрывая книгу и откладывая её в сторону. Снейп с одобрением прочитал на корешке книги название «Виды повреждений памяти» Бренкофта и Хикса – главные авторитеты в этой области (Локхарт рядом с ними и не стоял).
– Мисс Грейнджер, – повторил он, – Поппи считает, что нам стоит обсудить ваше… состояние. Вы можете рассказать мне, что именно случилось с вами в тот день, когда… Можете описать в деталях?
– Я смутно помню, Профессор, – сказала Гермиона, – я помогала Джинни, а потом почувствовала, как будто меня ударили сзади по шее. Вот сюда.
Она приподняла копну кудрявых волос с бледной шеи. Северус взглянул и почти на линии роста волос увидел ярко-красный спиралевидный шрам.
Вдохнул поглубже и уловил свежий аромат её шампуня – цитрусовые.
– Благодарю, мисс Грейнджер, – сдавленно произнес он. Гермиона опустила волосы и его накрыла новая волна тонкого (и нежелательного) аромата. Он с силой вцепился в трость.
– Вы видели что-нибудь похожее раньше? – спросила она.
– Закрученные шрамы характерны для многих проклятий, – ответил Снейп, – но особенности нанесения этих шрамов не похожи ни на что из виденного мною раньше.
- О, – Гермиона помрачнела, – А вы… Я искала и обнаружила несколько книг, которые описывают схожее с тем, что происходит со мной, но все они о последствиях чересчур сильного воздействия воспоминаний из думосбора.
– Мисс Грейнджер, поясните, пожалуйста.
– Что ж, со мной происходит следующее: когда начинает действовать проклятье, комната как будто расплывается перед глазами, потом я моргаю, пытаясь сосредоточиться и отогнать это, а когда открываю глаза – оказываюсь уже в другом месте.
– Где?
– Я в…, – Гермиона нахмурила брови и закусила губу, – Я в Лондоне, кажется. И мои родители тоже там. И доктор. Я в…
Где же это?
– Да? – Снейп скрестил руки на груди.
– Я не помню, – призналась Гермиона, – В книгах, которые я читаю, пишут, что иногда люди, не имеющие навыков окклюменции, впадают в схожее с трансом состояние, если посмотрят или впитают слишком много воспоминаний. Но я никогда… Никто никогда не использовал на мне легилименцию, и я ни разу даже не заглядывала в думосбор, – она замолчала.
– Пребывание в сознании может быть лишь видимостью, – прервал её Снейп, – Ваши глаза открыты, но это едва ли показатель бодрствования. Младший Уизли – даже с учетом его закрытых глаз – и то в большем сознании на моей лекции «Виды лечебных грибов и их применение в зельях», чем вы во время этих эпизодов и не важно, что ваши глаза открыты.
Гермиона усмехнулась, – Бедный Рональд, ему никогда не хватало терпения для зельеварения, – заметила она, – Но, Профессор, я никогда…Когда здесь я закрываю глаза, появляется то, о чем я вам рассказала – больница, родители, доктор, и потом я понимаю, что провела там много времени! И когда я там, – Гермиона замялась, поморщив лоб.
– Что такое, мисс Грейнджер?
– Понимаете, – начала объяснять она, – когда я здесь, у меня чувство будто я сплю. Голова тяжела, как мокрой ватой набитая. Но когда я там, всё кажется таким настоящим. Как будто там моё место.
– Поппи говорит – подобное происходит достаточно часто?
– Да. Сегодня утром это продолжалось… Не уверена точно сколько. В этот раз Аталанты не было, но был папа и… – Гермиона замолчала, широко открыв глаза.
– Мисс Грейнджер?
– Д–да?
– Кто такая Аталанта?
Гермиона задумалась.
– Я… Я не знаю, – сказала она и как-то резко села.
Снейп застыл. Не может быть, чтобы она помнила её.
– Тогда, возможно, – медленно произнес Снейп, – с этого нам и стоит начать.
– С Аталанты?
– С Аталанты.
– А как мы начнем?
– Мисс Грейнджер, у вас есть возражения против легилименции?
Гермиона улыбнулась. – Хотите увидеть мои худшие воспоминания?
Снейп скривился, – Дерзость вам не поможет, мисс Грейнджер.
– Вы правы, простите Профессор, я просто… Я волнуюсь. Мне не нравиться жить в состоянии… словно, словно я во сне.
Снейп смягчился, лишь слегка, – Гриффиндорская бравада – это понятно, но на самом деле она просто ребенок, который влез во всё это не по своей воле.
– Они еще совсем дети, Альбус.
– Что ж, тогда позволим им насладиться детством.
Горло сдавил спазм, боль пронзила от челюсти до ключицы. Днем станет еще хуже.
– Ситуация… непростая, мисс Грейнджер, – выдавил он, – но надеюсь, мы с ней справимся.
Она улыбнулась, – Сэр?
– Да?
– Сэр, могу я спросить… почему вы делаете это?
Снейп задумался. Что она знает о нем, о его жизни, мотивах? Что она могла понять? Что ей надо было знать? Он пытался подыскать подходящий неопределенный ответ, не хотелось бы справляться еще и с её благодарностью. И без того, забота Поппи раздражала, а Поттера была совершенно непереносима.
Более того, он брал на себя риск, что она выяснит, как много он ей должен, как с ней поступил Альбус.
– Мисс Грейнджер, похоже, – сказал он, – я, должен вам, по крайней мере, своё время. К тому же у меня сейчас нет других дел, и вы вполне подходящий кандидат для исследований.
Гермиона задумалась.
– Итак, вы, наконец, сядете и позволите мне провести легилименцию или мы будем искать другой метод? – грозно спросил он.
***
Когда она в следующий раз открыла глаза, была ночь. Настольная лампа у кровати давала приглушенный свет, но казалось, что и комната, и всё здание забылось сном.
Опять Мидвейл. Странно, но её переполнило чувство облегчения, безопасности.
Спустила ноги на пол и, зажав рот в попытке справиться с внезапно подступившей тошнотой и головокружением, вцепилась в кровать.
Давай же, Грейнджер, ты справишься. Ради Мерлина, ты ведь столько времени прожила в палатке.
Застыла.
Нет, нет, всё это было сном. Вспомни, что вчера сказал доктор Гупта. Новые лекарства помогли тебе избавиться от этих снов.
Аккуратно поднялась на ноги. Кажется, она может идти. Хороший знак. Сделала шаг, потом другой.
Осторожно, стараясь не шуметь, начала осматривать комнату. Пусть и осматривать было особо нечего – кровать, тумбочка, два стула и еще одна дверь, которую она сначала не заметила.
Туалет.
Неожиданно поняла, что мочевой пузырь переполнен, и поспешила к этой двери.
Закончив, вымыла руки и подняла глаза на небольшое зеркало над раковиной.
Из зеркала на неё пристально смотрела бледная кареглазая девушка с выступающими передними зубами и короткими, торчащими вьющимися волосами.
– Гермиона, – сказала она девушке в зеркале. Та повторила её движение. Гермиону поразило, как сипло звучал её голос. Видимо, девушка в зеркале не была зачарована на ответ.
Нет, нет, нет – зеркала не могут отвечать, не здесь.
Убедившись, что девушка не ответит, Гермиона провела рукой по лицу. Кто так коротко обрезал ей волосы? Конечно, с её
длинными волосами было невозможно справиться, но так они выглядели совсем как пакля.
И она такая худая. Наверно, это из-за почти года в бегах, подумала она.
Нет, нет – ты всё время была здесь. Вот только, как же они меня кормили?
Гермиона вздохнула – доктор Гупта был прав, – потребуется время. Может, у неё получится помочь им, понять, что с ней происходит. Может, здесь есть библиотека, где она поищет подходящие книги. Может даже, её отпустят домой и она займется там исследованиями!
При мысли о том, что сможет пойти домой к маме, папе и сестре, на глазах выступили слезы.
Дом.
Дом там, где семья, где безопасно и спокойно, и нет магии. Дома, она никогда не услышит о магии, волшебниках или зельях. Дом там, где из опасностей только раздражающие мелочи: машины со слишком громкими стерео-системами, подростки, переворачивающие мусорные баки в день, когда приезжает мусоровоз, или бросающие мыло в фонтан, соседи, которые курят на заднем дворе.
Дома безопасно.
Гермиона улыбнулась, и девушка в зеркале – тоже Гермиона – улыбнулась в ответ.
Может у неё получится убедить родителей исправить зубы?
Медленно добралась до кровати и увидела на тумбочке блокнот с какими-то мамиными записями. Повезло, рядом лежал карандаш.
Некоторое время заново знакомилась с маггловскими приспособлениями для письма – нет, ты просто давно этим не пользовалась, напомнила она себе – потом вырвала чистую страницу начала составлять список.
1. Какие лекарства я принимаю?
Поморщилась: с правописанием у неё никогда не было проблем, вот только почерк неразборчивый. Возможно, надо чаще писать. Прошло – что сказала мама? Семь лет? Продолжила писать.
2. Когда я смогу пойти домой?
3. Можно ли исправить зубы?
4. Какого мне ждать обучения и занятий?
5. Будет ли какая–то реабилитационная программа?
6. Какие исследования я могу провести, чтобы улучшить своё состояние?
7. Что подумает Рон? Я увижу его? А я хочу увидеть его?
Не мигая, посмотрела на последний вопрос. Какая ей разница, что подумает её воображаемый парень – они ведь даже парой–то не были, ведь правда? Почему её должно волновать, что почувствует, как говорит доктор Гупта, плод её воображения?
– Они только в воображении, – сказал он, – частично из-за того, что, как мы думаем, случилось с тобой. Частично, – помолчал, – просто твой вымышленный мир.
Гермиона хмуро посмотрела на страницу и надавила с таким нажимом, что сломала кончик карандаша.
Если они были только в её воображение, то почему до проклятья Долохова всё было таким реальным.
***
Снейп нахмурился и попытался сосредоточиться. Девушка ускользнула от него и впала в транс чуть ли не в тоже мгновенье, как он произнес заклинание легилименции.
Ему не хватило времени, чтобы выйти без угрозы причинить ей серьезные повреждения, и теперь он старался как можно аккуратней покинуть её сознание.
Если это можно было назвать сознанием.
Там, где должны были быть воспоминания, мысли, чувства, идеи – была пустота.
Снейп никогда раньше особо не задумывался над характеристиками и особенностями пустоты. Он знал, что даже на самом темном участке ночного неба есть далекие галактики, звезды и планеты. Даже в смерти есть наполнение.
Но здесь не было совсем ничего, только пустота.
Осторожно, очень осторожно Снейп вышел из её сознания и хмуро посмотрел на застывшую перед ним девушку.
– Гермиона, – сказал он, сам удивляясь этому случайному обращению, – что же с тобой произошло?
Гермиона не ответила. За окном, в солнечном свете пел свою песню радости жаворонок.
Пятая глава
Пятая глава
Июль, 1998 год
– Когда меня отпустят домой? – нетерпеливо спросила Гермиона, скрестив руки на груди.
Её мама посмотрела на доктора.
– Гермиона, это достаточно сложно, – медленно произнес он, сдвинув брови, – Ты можешь чувствовать себя совершенно нормально, но мы до сих пор точно не знаем, что является причиной твоего состояние. И, пока мы не будем уверены, что ты вне опасности, мы не можем рисковать, позволяя тебя…
– Уйти отсюда? – закончила за него Гермиона.
– Сейчас Мидвейл самое безопасное для тебя место, – терпеливо объяснил доктор, – По крайней мере, до тех пор, пока ты не справишься со своими фантазиями и не присоединишься к нам.
– Фантазиями? – Возмущенно переспросила Гермиона, – Они так же реальны, как и я! Где, по-вашему, я получила этот шрам? – она оттянула ворот сорочки, чтобы показать им начало шрама, который зигзагом спускался по грудной клетке – небольшой подарок, полученный от Долохова во время встречи в Отделе Тайн.
Долохов – он проклял меня перед тем, как я попала сюда, во время Битвы…
– Какой шрам, Гермиона? – мягко поинтересовался доктор Гупта.
– Этот! Вот здесь! – Гермиона смотрела на гладкую, неповрежденную кожу, – Но он был здесь! Я получила его два года назад!
– Вот это я и имел в виду, – пояснил доктор, – Для тебя граница между твоим вымышленным миром и реальностью еще очень размыта. До тех пор, пока ты не найдешь путь в реальность и не отбросишь иллюзии, тебе безопасней оставаться здесь.
– Гермиона, мы не впервые спорим об этом. И ты, как сказать, ты не всегда была… покладистой, – сказала Иокаста, поднимаясь со стула и разглаживая складки на брюках
– О чем ты?
Иокаста не ответила, лишь отвела взгляд от кровати, туда, где на полу была аккуратно сложена смирительная рубашка.
– Мы давно ей не пользовались, – сказала она, – с марта.
Март? Что случилось в марте?
– Март? – переспросила она.
– Ты… ты агрессивно вела себя, когда мы пытались покормить тебя. Ты кричала и отбивалась, когда мы кормили тебя. А потом начались приступы, – Иокаста замолчала, закусила нижнюю губу и переплела пальцы так сильно, что побелели костяшки.
Март. Малфой–мэнор. О, Боже, Беллатрикс.
– Всё… всё в порядке, мам, – Гермиона неуверенно потянулась к матери.
Иокаста вздрогнула и дотронулась до Гермионы, – Мне так жаль, милая, – сказала она, – Было сложно, но мы, мы хотели как лучше для тебя. Ты ведь понимаешь, правда?
– Я понимаю, мам. Я понимаю.
Может ничего не было – может я была здесь всё время. Может…
– Гермиона? – озабоченный голос мамы прервал её размышления.
– Всё в порядке, мам. Я здесь. Я просто думала. Я хочу… Я хочу быть с тобой и папой, и Аталантой, но это не просто – там всё было таким реальным.
– Я знаю, милая. И мы хотим, чтобы ты победила это, чтобы ты осталась с нами. Ты ведь хочешь этого?
Гермиона слабо улыбнулась. Ведь так? Ведь это то, чего она действительно хочет?
– Мама, я хочу домой, — наконец, сказала она, – И чтобы пойти домой, думаю мне надо... начать лечение.
– Ох, девочка моя, – сквозь слезы проговорила Иокаста и бросилась обнимать дочь.
Гермиона обняла её в ответ, стараясь отогнать мысли, что её мама — спокойная, рассудительная, собранная мама — вовсе не эта эмоциональная женщина, а Моника Уилкинс, которая сейчас (предположительно) мерзнет в зимней Австралии.
Хотя, возможно, это её мама.
Доктор Гупта прочистил горло и посмотрел в свои записи.
– Мисс Грейнджер, Гермиона, полагаю, мы можем обсудить лечение.
– Что вы предлагаете? – спросила Гермиона, в то время как её мама села обратно на кровать и принялась поправлять простыни.
– Мы до сих пор не знаем причину твоего состояния, но считаем, что сначала твой вымышленный мир проявлял себя вполне нормально.
Гермиона сузила глаза, Иокаста сжалась.
– Что значит «нормально»?
– Говоря «нормально» я имею в виду, что все дети, в определенной степени, активно фантазируют. Ты помнишь свой одиннадцатый день рождения? – спросил доктор Гупта.
Гермиона кивнула.
– Мы испекли торт, – сказала она, – и Аталанта сделала глазурь.
Иокаста расслабилась и улыбнулась.
– Ты помнишь, что тебе подарили родители? – осторожно спросил доктор.
– Да. Книги и микроскоп.
– Ты так радовалась микроскопу, – сказала Иокаста, отводя с лица Гермионы непослушную прядь. Гермиона нетерпеливо тряхнула головой.
– Конечно, я помню, – подтвердила она, – Еще там была тетя Мюриель и дядя Брайн.
Все замолчали.
– Дядя Брайн? – переспросил доктор Гупта. Иокаста резко поднялась с кровати и отошла в угол комнаты.
– Да, – повторила Гермиона, – Дядя Брайн из Шотландии. Муж бабушкиной двоюродной сестры. Мама и папа познакомились с ним во время медового месяца, и он изредка заезжал к нам в гости. Он очень радовался, что смог приехать на моё одиннадцатилетие. Он сказал, что это очень важное событие, ведь мне не каждый день исполняется одиннадцать.
– Гермиона, – начал доктор, а Иокаста издала странный звук похожий на сдавленное рыдание, – Гермиона, у тебя нет никакого дяди Брайна.
Гермиона рассмеялась.
– Конечно есть! – уверенно сказала она, – Он совсем старый, даже старше, чем бабушка, а еще у него всегда с собой лимонные леденцы.
– О, Господи.
– Мам? Да что не так-то?
Впервые за всё время доктор Гупта присел на кровать Гермионы.
– Твоей маме сложно справиться со всем этим, – осторожно подбирая слова сказал он, – то, что, как ты считаешь случилось, и то, что действительно случилось, как бы сказать... тревожит её.
– Так значит… У меня нет никакого дяди Брайна? – Гермиона задумчиво нахмурилась. Он был таким забавным стариком – почти как Санта–Клаус, только стройнее. В тот день он был в фиолетовом костюме: бархатные брюки, рубашка и пиджак с тонкой серебряной строчкой по краю. Казалось, что она мерцала.
Она помнила, как однажды летом, уже после её дня рождения, он пришел к ним на чай. В своей, так называемой, «гавайской» рубашке невозможной манговой расцветки. Аталанта хихикнула, когда он обнял её, и сообщила ему, что он пахнет леденцами.
– Нет. Гермиона нет никакого дяди Брайна, – еще раз повторил доктор.
– Но он казался мне таким настоящим! – запротестовала она, понимая, что говорит сейчас тем же капризным тоном, что и Аталанта.
– Знаю, милая, но это не так, – прервала её Иокаста, – На самом деле, это был первый знак, что что–то пошло не так. Ты заговорила с ним во время праздника, но мы никого не увидели, а потом он как будто бы навестил нас на пару дней, и тогда ты разговаривала с ним уже очень долго.
– А потом?
– А потом ты сказала, что он дал тебе книгу о замке, волшебниках и ведьмах.
– О? Ох.
– Я помню, он был в ярко–розовой рубашке.
– В твоем воображении, но не в реальности.
Гермиона не ответила – комната начала расплываться.
Школа… Замок… Хогвартс… Дядя… Брайн? – Гермиона?
***
– Гермиона?
Встревоженный голос Билла Уизли проник в её затуманенное сознание.
– Как она?
Профессор Снейп. Билл Уизли.
– Никогда не имел дела с такими проклятьями, но вид шрамов и общее состояние весьма схожи с некоторыми пренеприятными русскими проклятиями, которые раньше использовали маги из России.
– Я так и думал.
Гермиона пыталась пробиться сквозь туман.
– А она совсем не поддается легилименции?
– Мы попробовали вчера. Она впала в транс, как только я проник в её сознание. Хотелось бы попробовать еще раз, но не раньше, чем у меня будет полная уверенность, что легилименция не отправит её опять в это состояние.
– Ясно.
Молчание. Потом размеренный стук трости об каменный пол.
Комната постепенно обретала четкость. Она, свернувшись калачиком, сидела в кресле в длинной комнате с кроватями и отдельными боксами. Перед ней на коленях стоял озабоченно нахмуривший свое исполосованное шрамами лицо Билл
Уизли.
– С возвращением, – мягко сказал он, убирая с её лица волосы.
– Как долго…
– Около семи часов. По словам Северуса, самый продолжительный эпизод.
– Северус?
– Профессор Снейп, – произнес мужчина в темном, неподвижно стоявший у окна, спиной к Биллу и Гермионе, и с такой силой сжимавший черную трость, что побелели костяшки пальцев и на руке выступили вены. Девушка заметила, что у него отросли волосы. Пора подстричься.
И хороший шампунь ему бы тоже не помешал.
Снейп обернулся и пристально посмотрел на неё.
– Конечно, профессор Снейп. Простите, сэр, – покраснела Гермиона.
Когда она проснулась, то ни словом не обмолвилась доктору Гупте о том, что в её воображаемой жизни последнее время очень часто появляется профессор Снейп – темноволосый мужчина с тростью, который читает ей, когда думает, что она его не слышит.
Или я сейчас проснулась? Почему так тяжело понять разницу?
– Насколько я понимаю, вы решили спуститься со своих небес на землю, – прорычал Снейп.
Гермиона моргнула от удивления и повернулась к Биллу. С ним разговаривать безопаснее — точнее, приятней.
– Семь часов? – повторила она, – И что здесь произошло, пока… меня не было?
– Северус вызвал меня по камину. Ты впала в это состояние, сразу как только он попробовал использовать на тебе легилименцию. Он хотел узнать мое мнение насчет проклятья и его воздействия на тебя.
– О…
– Что ты помнишь, и где ты была?
Снейп повернулся к ним от окна, чтобы услышать ответ. Трость проскребла по каменному полу.
– Я была, – на мгновенье Гермиона задумалась, – Я была в Лондоне, в маггловской психиатрической клинике с мамой и доктором Гуптой, папы и Аталанты не было. Мы говорили о моём одиннадцатом дне рождения.
Снейп замер на месте.
– Почему об этом? – спросил Билл, посылая Снейпу удивленный взгляд.
– Думаю, потому что на этом дне рожденья был дядя Брайн.
–Дядя Брайн? – требовательно переспросил Снейп.
– Кто такой дядя Брайн?
– Бабушкин... какой-то дальний родственник бабушки, – объяснила Гермиона, уставившись на руки и пытаясь удержать исчезающие обрывки воспоминаний, – Он приехал на моё одиннадцатилетние, в том же году я сама зажгла свечи на торте — после того как сначала задула. Тогда у меня впервые проявились магические способности, – Гермиона замолчала, нахмурившись.
– Что такое, Гермиона?
– Я не помню, – сказала она, растерянно глядя на мужчин, – Только секунду назад помнила, а теперь не помню!
***
– Ты помнишь что-нибудь об этом дне рождения? – спрашивал доктор.
– Да, был торт. И Аталанта сделала глазурь, – покорно ответила Гермиона, – И мне подарили книги и микроскоп.
– Кто там был? – настойчиво спросила Иокаста. Доктор Гупта бросил на неё недовольный взгляд и повернулся обратно к Гермионе.
– Ты, папа, Аталанта и тетя Мюриель, – ответила Гермиона.
– Больше никого?
– Иокаста…
– Нет. Больше никого. Я помню, ты купила мне книгу о птицах.
Успокоившись, Иокаста села на стул.
Доктор Гупта улыбнулся.
– Я думаю, прогресс на лицо, – сказал он.
Гермиона тоже улыбнулась.
В таком случае, когда я смогу пойти домой? – настойчиво спросила она.
Он усмехнулся.
– Скоро, нетерпеливая вы моя, очень скоро.
***
– Уизли! Что вы с ней сделали?
– Северус! Я ничего не делал – только что она была здесь, рассказывала о своем дне рожденья и раз… в общем вы сами видите, что случилось.
Снейп подвинулся на стуле
– Вы можете ей помочь? – резко спросил он рыжеволосого мужчину со шрамом, сжимая трость, словно это оружие, которым он собрался атаковать молодого волшебника.
Билл поднялся с колен и поморщился.
– Я уже достаточно взрослый, – сказал он, криво усмехнувшись.
Снейп фыркнул и пристально посмотрел на него.
– Вы можете ей помочь? – повторил он свой вопрос, темные глаза смотрели прямо в голубые.
Билл вздохнул и одернул футболку.
– Думаю да, – сказал он, – но это займет время. Я поищу варианты и свяжусь с вами по камину.
– У нас не так много времени, Уизли. Ей хуже с каждым днем.
Билл кивнул и нахмурился, провел рукой по недавно остриженным волосам, задел болтавшуюся в ухе серьгу из клыка.
Снаружи опять начал выводить свои трели жаворонок.
Гермиона сидела между ними, безразличная ко всему.
– Я знаю, Северус, я знаю.
Шестая главаШестая глава
Июль, 1998 год
– Эм, ну ты как?
Гермиона улыбнулась и принялась за шоколадную лягушку, – Гарри, я в порядке. Здесь довольно хорошо летом. Тихо. Жарко, но теперь, наконец, заработали Охлаждающие чары.
Гарри улыбнулся, – Это здорово. Сейчас, здесь хорошо, – заметил он.
Гермиона кивнула, – Минерва говорит, что домовые эльфы очень помогают восстанавливать замок. Они полны энтузиазма. Даже если им не платят, – поморщилась, увидев портрет Дамблдора на карточке. Дамблдор подмигнул ей.
– Эм, кстати, Рон просил передать, что ему очень жаль, что он не может прийти, но он... он собирается помогать Джорджу с магазином, и он говорит, что очень из-за этого занят и у него совсем нет времени, чтобы выбраться, – скороговоркой пробормотал Гарри.
Гермиона помрачнела, в её груди холодом разлилось разочарование, – О, – сказала она, – я надеялась увидеть вас обоих.
– Ну да... – Гарри попытался выдавить улыбку, только ничего не получилось.
– Ну да... – эхом повторила Гермиона пытаясь придумать, что бы ещё сказать.
В общем, я надеялся, что ты сможешь, ну, если это не слишком тяжело для тебя, приехать на следующей неделе в Нору. Я сделал Джинни предложение. Молли запретила нам жениться, пока Джинни не закончит школу, но и она, и Артур сказали, что мы можем обручиться, поэтому мы и планируем праздник, – выпалил Гарри.
Гермиона через силу улыбнулась. Рон такой Рон, – подумала она, – ему неловко быть рядом со мной, когда я болею. Вслух она сказала, – Гарри! Это же замечательно! – и приподнялась с кровати, чтобы обнять его.
– Так ты придешь? Мне кажется, Джинни скучает по тебе, и Молли всегда говорит о тебе так, словно ты её вторая дочь.
– Я бы с радостью, Гарри. Только надо отпроситься у Мадам Помфри. Мои приступы не реже, но я, ни за что на свете не пропущу этот праздник.
– Разберемся, – заверил Гарри, – это будет и что-то вроде небольшой вечеринки для своих по случаю победы. Минерва собирается прийти и остальные тоже будут. Даже Билл и Флер будут. По правде говоря, это идея Билла и Чарли. Молли очень тяжело переживает смерть Фреда и они хотят немного подбодрить её.
– Заставив накрыть стол на сотню гостей? – с сомнением спросила Гермиона.
– Нет! Кичер, Винки и еще пара хогвартских эльфов помогут ей всё подготовить, но им заплатят! – поспешил уточнить Гарри, как только заметил, что Гермиона вскинула подбородок.
– Хм, ну ладно. Полагаю, в таком случае, всё в порядке.
Гарри широко улыбнулся.
– Шоколадную лягушку? – Спросил он, протягивая новую коробку.
– Спасибо, одной достаточно.
***
– Северус, пора нам поговорить о твоем будущем.
– Как чудесно, снова видите тебя здесь, Минерва. Неужели кабинет директора так далеко от Больничного крыла, что у тебя совершенно не было времени дойти сюда раньше?
– Северус, не ёрничай.
– Не надо мне указывать. Ты чего-то хотела? – не обращая внимания на нетерпеливую волшебницу, Снейп перевернул страницу «Типологии последствий проклятий» Борджина и Брукшира. Неподалеку от него, не мигая, уставившись куда-то поверх головы МакГонагалл, сидела Гермиона.
– Поппи сказала мне, что ты быстро идешь на поправку. Ты определился, чем хочешь заняться осенью?
– Правильно ли я понимаю, что ты не собираешься предложить мне работу на своем факультете?
Минерва некоторое время молчала. Снейп подавил желание оторваться от книги и взглянуть на неё. Неужели правда? Окончательная отставка? Достаточно ли у Минервы козырей в рукаве, чтобы решиться на такое?
– А ты хотел бы вернуться? Не думала, что подобное заинтересует тебя после такого тяжелого года.
– Сколько сов ты получила с требованием моего немедленного увольнения?
– У нас здесь не богадельня, Северус, и я не собираюсь прикрывать тебя от Служб магической безопасности. Если хочешь вернуться на место преподавателя Зельеварения или ЗОТИ, заявление должно быть на моем столе завтра, не позднее пяти часов. Всё ясно? – резко проговорила Минерва.
– Вполне, смею заверить, – ответил Снейп, – Я приму во внимание потенциальную рабочую атмосферу Хогвартса, прежде чем определюсь с каким-либо решением относительно своего дальнейшего трудоустройства.
Ему не требовалось поднимать взгляд, чтобы понять, что Минерва недовольно поджала губы. Казалось, воздух потрескивает от её раздражения.
Жесткая же у тебя хватка, кошка потрепанная.
Он подождал, пока её размеренные шаги не удалятся к двери, и только тогда взглянул на неподвижную Гермиону.
– Итак, – тихо произнес он, – на чем мы остановились? Точно, здесь: «потеря памяти в случае самоповреждения может быть значительно сильнее, чем в случае потери памяти из-за внешнего воздействия». Интересная мысль. Гермиона, если бы вы сами что-нибудь с собой сделали, вас бы с нами сейчас точно не было.
Гермиона не ответила, и Снейп продолжил читать, одновременно внимательно прислушиваясь к беседе в кабинете Поппи. Неужели эта женщина не понимает, как хорошо акустика помещения подходит для подслушивания?
– Как давно это продолжается? – спрашивала колдомедика Минерва.
– Почти неделю. С тех пор как Билл Уизли принес вот эту связку книг. Северус читает ей, пока она в таком состоянии.
– А когда она в сознании? Бедная девочка, заперта здесь с ним.
– Говоря начистоту, дорогая, когда она с нами, то читает так же много. Или разговаривает с ним о своем другом мире и о детстве. Изредка её навещают Поттер или Уизли, но не надолго. Им неспокойно из-за него, с тех пор, как он отклонил предложение Поттера о переезде на площадь Гриммо.
– Гермиона рассказывает о своем детстве?
Поппи помедлила с ответом. Снейп слышал, как звякнула фарфоровая чашка, и пролился чай.
– Есть различия между её собственной и нашей реальностями. В её мире у неё есть сестра.
Опять тишина. Снейп замер. Минерва не могла найти документы Альбуса на девочку. Пока нет. Они надежно спрятаны.
– Как неожиданно, – сказала Минерва, – думаю, мне стоит приходить почаще проверять её состояние.
– Уверена, она будет рада видеть тебя, Минерва.
– Ох, Поппи, я знаю, так тяжело было собрать всё заново, хотя мне, в общем, всего лишь пришлось убедить эльфов вернуться, и то в основном благодаря Поттеру и его влиянию на Винки.
Снейп вздохнул с облегчением, когда тема разговора отошла от девушки в соседнем кресле. Её волосы еще сильнеё завивались от влажного июльского воздуха. Он должен принять решение и поскорее.
– Она обращается с вами не очень справедливо, – заметила Гермиона со своего места, тем самым вынуждая его начать разговор.
– Мисс Грейнджер, с возвращением.
– Вы только что называли меня Гермионой, – поправила она, – когда думали, что я… не здесь.
– Как я обращаюсь к вам, пока вы non compos mentis*, не вашего ума дело.
– Я так не думаю.
– И много вы услышали? Вашей маме было бы стыдно за вас, мисс Грейнджер.
Гермиона улыбнулась, – Я пришла в себя, когда профессор МакГонагалл начала вам выговаривать.
– Удачное определение.
– Но я только сейчас смогла пошевелиться. Состояние не как после Парализующего заклятья, – пояснила она, – а как будто не до конца проснулся.
– А как вы чувствуете себя сейчас?
Гермиона зевнула, – Не понятно. Проснувшейся, но как-то слишком расслабленной. Я готова к легилименции, если вы… если вы хотите.
Снейп приподнял уголок рта в подобии одобрительной улыбки.
– В таком случае, мисс Грейнджер, приготовитесь, – сказал он.
Она повернулась к нему и их взгляды встретились.
Снейп задержал дыхание.
– Legilimens.
***
В этот раз её сознание активно бодрствовало.
Сэр, щекотно, запротестовала она.
Он не обратил на неё никакого внимания и начал скользить по воспоминаниям последних часов. Вполне ожидаемо там ничего не было. Что встревожило его больше, так это значительный пробел памяти в тот период, когда ей было примерно семь лет.
Маленькая девочка играла в куклы: читала им книжки и что–то рассказывала.– Гермиона, милая, – в комнату вошла женщина с маленьким плачущим розовым свертком в руках, – познакомься со своей младшей сест...
Воспонинание оборвалось внезапно как обрезанное.
Заинтригованный Снейп усилил давление и бегло просмотрел случайные воспоминания её маггловского детства: начальная школа, Рождество, летние каникулы, – и нигде ни малейшего намека на розовый сверток или сестру.
Альбус отлично справился со своей работой. Но могло ли это стать причиной её нынешних проблем?
Внезапно всепоглощающая темнота охватила её разум, оставляя Снейпа в одинокой пустоте, которую он уже знал по предыдущей попытке легилименции.
Только в этот раз он заметил небольшое отличие: вспышку мысли, слабую как мерцание одинокого фонарика гирлянды на рождественской елке.
***
Гермиона сделала глубокий вдох и начала осматриваться в светло-зеленой спальне.
Дом.
Она была в своей детской. Она была в безопасности. Доктор Гупта наконец отпустил её домой, при условии, что она не будет сопротивляться лечению и свяжется с ним в случае возникновения любых проблем.
Дом. Слава Мерл– Слава Богу.
Осторожно огляделась по сторонам. Комната совсем не изменилась за семь лет. Про себя отметила каждую деталь: постер с Альбертом Эйнштейном, нежно-розовое одеяло, её любимая игрушка – рыжий кот Косолапус, микроскоп, занимающий почетное место на письменном столе, заставленные книгами книжные полки, фотография на которой она с родителями, эту фотографию они сделали во время отпуска в Австралии за год до рождения Аталанты.
А где Гарри и Рон? Здесь должна стоять их фотография. Стоп, нет. Они во сне. Доктор Гупта сказал, что надо отделять вымышленное от реального.
Краем глаза заметила какое-то смутное движение, словно кто-то прошел мимо открытой двери.
– Пап? – позвала она, подходя к двери.
Но в коридоре никого не было.
– Интересно, – подумала она, нахмурившись. Она была уверена, что кто-то прятался за дверью.
Философски пожав плечами, Гермиона вернулась к столу и взяла со стопки бумаг брошюру.
Прочитала название – «Как справиться с потерей памяти».
Села на кровать и бегло пролистала брошюру, прежде чем сходить за карандашом и блокнотом. Потом, закусив нижнюю губу, принялась делать записи.
Через полтора часа отложила ручку и вздохнула.
Северус посмеялся бы,– подумала она, – Здесь чепухи даже больше, чем у Локхарта. Поверить не могу, что он мне нравился. Профессор Снейп несравнимо талантливей. И имя у него лучше. Только представьте, что это за имя такое – Гилдерой. Северус намного благороднее.
Гермиона вышла из задумчивости. Она что влюбилась в своего профессора Зельеварения?
Нет, Грейнджер, ты влюбилась в образ из собственного воображения.
– Черт, – пробормотала она себе под нос, – надо выбросить это из головы.
Аталанта заглянула в приоткрытую дверь.
– Я слышала, ты сказала плохое слово, – заявила она, – я скажу маме.
Гермиона выразительно приподняла бровь, но ничего не сказала.
Не обращая внимания на реакцию Гермионы, Аталанта выскочила на лестницу и закричала, – МАМ! Гермиона сказала плохое слово! Я слышала!
Гермиона фыркнула и вернулась к своим записям. Она очень хотела рассказать Северусу о том, что сегодня выучила. И, возможно, она даже будет чувствовать себя достаточно хорошо, чтобы на следующей неделе отправиться в Нору на помолвку Гарри и Джинни.
Нет, ты хочешь рассказать доктору Гупте, а не Северусу.
Глаза наполнились слезами – как же это нечестно, что придется пожертвовать так дорого давшейся дружбой, что бы остаться в безопасности реального мира
Но какая её ждет жизнь? У неё ни профессии, ни образования. Кто возьмет её на работу? Какому университету она нужна?
Я даже ни одного ТРИТОН не сдала. Нет, постойте, ТРИТОН нужны для высшего образования.
– Гермиона! – крикнула мама снизу, – пора принимать лекарства.
– Мам, я уже спускаюсь, – Гермиона отодвинула записи и поспешила вниз.
Застыла посреди коридора.
Мисс Грейнджер, вас допустили в класс для подготовки к ТРИТОНАМ, – эхом отразилось в её голове.
– Северус?
– Гермиона! – опять раздался мамин голос.
Всего лишь твое воображение, – сказала она себе, – и ничего больше.
__________________________________
*non compos mentis – невменяемый (лат.)
Седьмая глава
Седьмая глава
Начало августа, 1998 год
– Ты привел её сюда? Северус, о чем ты вообще думал?
– Она хотела прийти, Минерва, – ответил Снейп, не поддаваясь на провокационный тон коллеги. Он посадил неподвижную Гермиону в кресло, поставленное под раскидистым дубом на поляне. Над головой весело щебетали птицы. – Вот так, мисс Грейнджер, теперь, если вы решите присоединиться к нам, вам, по крайней мере, будет удобно. Рядом с вами книга, если вы вдруг заскучаете, и я заставлю кого-нибудь из мальчишек принести вам тыквенного сока или воды, если захотите.
– Северус, она не может с нами общаться. Как она, в принципе, могла хотеть прийти? – несдержанно спросила Минерва.
– Она сообщила об этом до того, как впала в нынешнее состояние.
– И ты прибыл с ней через камин?
– В Норе достаточно большой камин. Смею заверить, твоя драгоценная ученица не пострадала. Если бы ты проводила хоть немного больше времени в Больничном крыле, то была бы в курсе происходящего.
– Северус, мне не нравится…
– Не нравится что, Минерва? – прервал её Снейп, выпрямляясь и тяжело опираясь на трость. Перемещение через камин с мисс Грейнджер на руках было достаточно серьезным испытанием, но он не упал и не уронил свою ношу. И был весьма горд собой.
– Мне не нравится то, что ты принял решение, не посоветовавшись со мной, и хочу добавить, что…
– Минерва, – раздался голос Молли из внутреннего двора, – Не поможешь мне с кремом? Винки переложила ванили: вкус теперь просто ужасный!
– Молли, уже иду, – отозвалась Минерва. Потом обратилась к Снейпу, – Поверь мне, Северус, мы обсудим это позже. Подробно.
– Я уже весь дрожу, – огрызнулся Снейп.
Поджав губы, Минерва направилась в дом.
– Не обращайте внимания на старую кошку, мисс Грейнджер, – сказал Снейп, устраивая Гермиону в удобном кресле и укрывая её одеялом, – Вместо этого, мы постараемся получить удовольствие от глупых развлечений ваших дружков. – Он кивнул в сторону младших Уизли, Гарри Поттера и пары других участников дружеского матча по квиддичу, которые как раз пролетели над поляной.
Гермиона промолчала.
***
– Предполагается, что ты наслаждаешься вечером, – поддела подругу Минерва.
– Так и есть, дорогая, – ответила Молли, протянула Минерве бокал шерри и удобно расположилась в шезлонге, стоящем на залитом солнцем внутреннем дворике.
– Разбираясь с кремом?
– Каким кремом? Присаживайся, дорогая, и давай просто поговорим.
Минерва чинно опустилась на стул.
– Минерва, меня чуть ли не силой заставляют отдыхать, думаю, тебе тоже стоит расслабиться, – в голосе Молли слышалось предупреждение.
– Да, в последнее время я просто сбилась с ног, – признала Минерва.
– И ты переживаешь, – Молли сделала глоток расслабляющего шерри.
– Столько потерь, Молли. Столько ненависти.
– Я знаю, дорогая, ты не забыла?
– Прости, понимаешь, я до ужаса боюсь открывать школу.
Молли сделала еще один глоток – этот шерри хорошей выдержки – после пары бокалов она обнаружила, что дом больше не кажется таким пустым.
– Не сомневаюсь. Все вернуться?
– Я попросила Горация преподавать Зелья, но он до сих пор ничего не ответил. Преподаватель Защиты от Темных Искусств… Не знаю, что делать. Северус опять написал заявление, но, возможно, мы просто на год откажемся от ЗОТИ. Попечительский Совет считает, что это будет лучшим решением.
– Ради Нимуе! Почему? – Молли снова наполнила свой бокал.
Минерва отрицательно покачала головой, когда Молли протянула ей бутылку, – Просто они думают, что в этом больше нет такой насущной необходимости. Сейчас всё в порядке, и учитывая опыт прошлых преподавателей, многим кажется, что это не безопасно для студентов.
– Многие из этих студентов сами могут преподавать этот курс, – фыркнула Молли.
– Многие и преподавали, по правде говоря, – согласилась Минерва, – Альбус всегда поощрял подобное. Не то, что некоторые, – она посмотрела на пару под деревом. На поляну приземлился Рональд и неуверенно направился к Гермионе и Снейпу.
– Есть улучшения? – спросила Молли.
– Нет. Он от неё не отходит. Авроры теряют терпение – Кингсли не слишком разговорчив, но я знаю, что они сильно на него давят, хотят, чтобы он вызвал Северуса на допрос
– Допрос?
– Конечно, я пока на его стороне. Если верить портрету Альбуса, школа очень многим ему обязана, но сейчас, когда он начал эти… отношения с Гермионой, я не знаю, что могу ему позволить.
– Ох, да. Еще шерри?
– Спасибо, – Минерва протянула бокал, – мне это не нравится, Молли, но я была настолько выбита из колеи в первое время, понимаешь, после всего этого, что едва замечала, кто пришел в себя, кто идет на поправку. Поппи сказала, что, когда Гермиона была в сознании, то помогала ухаживать за ним. И ведь именно она настояла на том, что он возможно еще жив.
– Да, Джинни упоминала.
– К тому времени, как я узнала, что он пришел в себя, состояние Гермионы ухудшилось настолько, что я не могла даже поговорить с ней. А потом он взялся помогать Поппи присматривать за Гермионой.
– Он очень внимателен к ней.
– Это неправильно, Молли. Последние семь лет он издевался над ней и Поттером, принижал их… а теперь это? Он что-то задумал.
Молли посмотрела на пару, точнее на трио под деревом, Рон продолжал что-то говорить молчаливой Гермионе, а Снейп, не обращая внимания на молодого человека, углубился в чтение.
– Билл сказал мне, что периоды беспамятства длятся всё дольше и дольше, – заметила Молли.
– И он всё время с ней, – ответила Минерва.
– Что тебя беспокоит, Минерва?
– Прошу прощенья?
– Что тебя действительно беспокоит? Он не причинил ей никакого вреда, разве нет?
Они увидели, как Рон неловко похлопал Гермиону по руке и побрел прочь, таща за собой по земле метлу. Снейп отложил книгу, и, казалось, наблюдал за ним.
– Нет, – Минерва помолчала, – Но я не доверяю ему, Молли. Только не после всего того, что он сделал.
– Например, спас мою дочь от Кэрроу? Защитил моего будущего зятя от Пожирателей Смерти?
– А как насчет уха Джорджа? Или, в принципе, пребывания Кэрроу в Хогвартсе? – потребовала ответа Минерва, – Он всегда был трусом, Молли. Он подвёл Орден. Он подвёл всех нас. Он под моей защитой, только лишь потому, что этого от меня потребовал Альбус.
Молли промолчала, и Минерва продолжила, – А теперь он использует её. Не знаю зачем, но когда выясню…
– Минерва, – прервала поток излияний Молли, – возможно, тебе стоит, хоть раз, хоть немного поверить ему.
– Тебе не кажется, что ты уже достаточно выпила? Или ты уже совсем забыла о своём сыне?
Молли подобралась. – Это несправедливо, Минерва. Не проходит ни дня без того, чтобы я не думала о Фреде, чтобы я не смотрела на Джорджа, Артура, Билла, Чарлли, Рона, Джинни и не хотела разрыдаться от того, что стало с моей семьей. Но что случилось, то случилось. И уж если кто-нибудь что-нибудь в этом и понимает, так это я. У нас слишком много потерь, дорогая, слишком много врагов, слишком много страданий, и не стоит допускать еще большие потери.
– Молли, просто я не думаю…
– В этом как раз вся проблема, Минерва, я не уверена, что ты действительно думаешь.
– Молли!
– Ты видишь только Главу Слизерина, ставленника Волдеморта. И поверь, когда я смотрю на него, мне тоже трудно увидеть иное, но…
– Но что?
– Но я не знаю что, Минерва. Я не так умна как ты, но думаю, что мы потеряли уже слишком многих друзей.
– Ты права, Молли, ты не умна. Думаю, будет лучше, если ты не будешь вмешиваться
– Возможно, – согласилась Молли, – но, возможно, я знаю больше, чем ты думаешь.
Солнце клонилось к закату. Игроки в квиддич спустились на землю и направились к дому. Молли пересчитала их. Сначала Билл, потом Чарли, Джордж, Рональд, и рука в руке Джинни и Гарри. Последней шла Флер: светлые волосы убраны в узел на затылке. Молли сузила глаза. Если сейчас девушка и не беременна, то к концу лета, точно будет.
Наконец, позади смеющейся, разговорчивой и голодной группы медленно шел Северус Снейп. Он бережно нес укрытую его черным пиджаком (на случай, если вечером похолодает) Гермиону. Её голова удобно устроилась на его левом плече, в то время как он тяжело опирался на трость. Молли решила, что он наложил на девушку чары, уменьшающие вес. Она не могла видеть как он левитировал её, когда поднимался на холм.
Северус выглядел отстраненно–сосредоточенным.
Северус Снейп что-то скрывал. Минерва была права в этом. Но какими бы мотивами он не руководствовался, его привязанность девушке была искренней. Молли пригубила шерри. Какой по счету – второй, третий? Не важно: пока стол ломится от угощений, а в доме порядок, никто не заметит.
И это заглушало её сердечную боль.
– Мы будем рады, если ты останешься Северус, – сказала она, когда мужчина приблизился, – Винки наготовила на целую армию.
Легкая улыбка скользнула по его губам, когда он удобней перехватил свою ношу.
– Благодарю, Молли, – сказал он, прежде чем зайти в дом, – я рад возможности проконсультироваться с Биллом.
– Приглашаю тебя и на ужин тоже, – пробормотала Молли уже в спину мужчины. Кое-что не меняется, подумала она. Он всё также похож страшную и непонятную летучую мышь.
***
Гермиона неожиданно проснулась. Ей снился чудесный сон о поле, раскидистом дубе и мужчине с бархатным голосом, который читал ей что-то о снятии проклятий, а потом к ним подошел поздороваться немного неуклюжий рыжий парень.
– Рон, – прошептала она в темноту комнаты.
Она повернулась и, щурясь, посмотрела на маггловские часы, нет, просто часы. Они показывали почти два часа ночи.
– Черт, – буркнула она, – такой приятный сон.
Доктор Гупта предупредил её, что теперь, когда она начала различать реальный мир и воображаемый, ей могут сниться сны о том, воображаемом мире.
– Поможет, если ты будешь записывать сны, которые помнишь и свою реакцию на них, – сказал он ей, – Это поможет нам следить за твоим состоянием и позволит тебе быстрее пойти на поправку.
Как всегда обязательная, Гермиона откинула одеяло и включила ночник. Тени разбежались по углам комнаты. Закусив нижнюю губу, Гермиона на ощупь нашла блокнот и ручку, которые лежали рядом с кроватью.
Нора, написала она, Летний день. Может август?
Меня привел туда Северус.
Минерва тоже была там. Она до сих пор злится на то, как он вел себя этой весной. Она не верит ему.
Гермиона задумалась. Она смутно помнила спор сразу по прибытии в Нору, но её тревожила какая–то мелочь, что–то не связанное с Северусом, хотя он и был там. Она продолжила писать.
Рональд и остальные играли в квиддич, но потом, после того как меня посадили в кресло, он подлетел ко мне.
Он сказал, что должен мне кое-что сказать.
Потом он сказал, что ему очень жаль, что у нас ничего не получилось. Что он уже давно сомневается, и что, что он хочет, чтобы мы остались друзьями, если мне когда-нибудь станет лучше.
Он покраснел. Я так думаю. Я не могла его видеть. Он специально встал так, чтобы я его не видела. Мне так кажется.
Он сказал, что уверен, что я не хотела бы, чтобы он ждал моего выздоровления и, что это не честно для нас обоих.
Северус ничего не сказал, но он сидел рядом со мной, и я чувствовала, что он просто кипит.
Я хотела вскочить с кресла и проклясть его. Рональда, я имею в виду. Мы семь лет были друзьями. Семь лет ходили вокруг да около, и теперь такое!
Я рада, что он не настоящий, написала она мстительно, потому что если бы он был настоящим, я бы убедилась, что он не сможет сидеть или стоять по крайне мере неделю!
Внезапно она почувствовала себя так, словно гора с плеч свалилась. Моргнула и посмотрела на записи.
Я рада, что он не настоящий.
Вот и всё. Казалось, легче отпустить, когда слова написаны. Там, где раньше был долговязый, длинноносый мальчик со светло-голубыми глазами и живой улыбкой, теперь осталось лишь воспоминание, тающее так же быстро, как детский полуденный сон.
Я сделала это. Рон не настоящий. Я не сумасшедшая, и мне уже лучше. Небольшой шаг. Но шаг вперед.
***
– Спасибо, Билл, это помогло.
– В любое время, Северус. Я рад, что мы это нашли. Проклятье Unde Orieris не использовали уже сто семьдесят лет, но оно очень похоже по действию.
– Но этого недостаточно, – сказал Снейп, с осторожностью опускаясь в кресло у низкого столика. В ноге и шее чувствовалась пульсация.
– Еще на шаг ближе, – заметил Билл, – ближе к пониманию.
Внезапно воздух прорезал крик.
– Рональд! Что… Минерва! Артур! Скорее сюда! Рон исчез!
Четвертая глава
Конец июля, 1998 год
Летнее утро было удушающе жарким. В Больничном крыле, несмотря на открытые окна, не чувствовалось ни малейшего дуновения ветерка. Гермиона сидела в кресле с книгой на коленях и читала, когда к ней подошел Снейп – размеренный стук трости о каменный пол заранее сообщал о его приближении.
Как же сильно он ненавидел эту трость! Но Поппи настаивала на том, что нерв поврежден слишком сильно и, ходить без дополнительной опоры нельзя. Однажды он всё-таки попробовал – не устоял на ногах, ухватился за занавес, отделяющий его бокс от остального помещения, запутался в нем, сорвал с крепежей, и, в конце концов, упал. Поппи ничего не сказала, но лежа на каменном полу в одном нижнем белье (халат выскользнул из рук) Снейп чувствовал себя безмерно унизительно.
Он поморщился и тряхнул головой, отгоняя воспоминания. Вскоре после того случая Поппи разрешила ему носить нормальную одежду: джинсы, рубашки и даже легкие брюки.
Удобно устроившись в кресле, словно её полу-книззл в пятне солнечного света, девушка увлеченно продолжала читать книгу, накручивая на палец каштановую прядку, даже когда Снейп вплотную приблизился к ней.
Он тщательно прочистил горло.
– Мисс Грейнджер.
– Доброе утро, Профессор, – ответила она, закрывая книгу и откладывая её в сторону. Снейп с одобрением прочитал на корешке книги название «Виды повреждений памяти» Бренкофта и Хикса – главные авторитеты в этой области (Локхарт рядом с ними и не стоял).
– Мисс Грейнджер, – повторил он, – Поппи считает, что нам стоит обсудить ваше… состояние. Вы можете рассказать мне, что именно случилось с вами в тот день, когда… Можете описать в деталях?
– Я смутно помню, Профессор, – сказала Гермиона, – я помогала Джинни, а потом почувствовала, как будто меня ударили сзади по шее. Вот сюда.
Она приподняла копну кудрявых волос с бледной шеи. Северус взглянул и почти на линии роста волос увидел ярко-красный спиралевидный шрам.
Вдохнул поглубже и уловил свежий аромат её шампуня – цитрусовые.
– Благодарю, мисс Грейнджер, – сдавленно произнес он. Гермиона опустила волосы и его накрыла новая волна тонкого (и нежелательного) аромата. Он с силой вцепился в трость.
– Вы видели что-нибудь похожее раньше? – спросила она.
– Закрученные шрамы характерны для многих проклятий, – ответил Снейп, – но особенности нанесения этих шрамов не похожи ни на что из виденного мною раньше.
- О, – Гермиона помрачнела, – А вы… Я искала и обнаружила несколько книг, которые описывают схожее с тем, что происходит со мной, но все они о последствиях чересчур сильного воздействия воспоминаний из думосбора.
– Мисс Грейнджер, поясните, пожалуйста.
– Что ж, со мной происходит следующее: когда начинает действовать проклятье, комната как будто расплывается перед глазами, потом я моргаю, пытаясь сосредоточиться и отогнать это, а когда открываю глаза – оказываюсь уже в другом месте.
– Где?
– Я в…, – Гермиона нахмурила брови и закусила губу, – Я в Лондоне, кажется. И мои родители тоже там. И доктор. Я в…
Где же это?
– Да? – Снейп скрестил руки на груди.
– Я не помню, – призналась Гермиона, – В книгах, которые я читаю, пишут, что иногда люди, не имеющие навыков окклюменции, впадают в схожее с трансом состояние, если посмотрят или впитают слишком много воспоминаний. Но я никогда… Никто никогда не использовал на мне легилименцию, и я ни разу даже не заглядывала в думосбор, – она замолчала.
– Пребывание в сознании может быть лишь видимостью, – прервал её Снейп, – Ваши глаза открыты, но это едва ли показатель бодрствования. Младший Уизли – даже с учетом его закрытых глаз – и то в большем сознании на моей лекции «Виды лечебных грибов и их применение в зельях», чем вы во время этих эпизодов и не важно, что ваши глаза открыты.
Гермиона усмехнулась, – Бедный Рональд, ему никогда не хватало терпения для зельеварения, – заметила она, – Но, Профессор, я никогда…Когда здесь я закрываю глаза, появляется то, о чем я вам рассказала – больница, родители, доктор, и потом я понимаю, что провела там много времени! И когда я там, – Гермиона замялась, поморщив лоб.
– Что такое, мисс Грейнджер?
– Понимаете, – начала объяснять она, – когда я здесь, у меня чувство будто я сплю. Голова тяжела, как мокрой ватой набитая. Но когда я там, всё кажется таким настоящим. Как будто там моё место.
– Поппи говорит – подобное происходит достаточно часто?
– Да. Сегодня утром это продолжалось… Не уверена точно сколько. В этот раз Аталанты не было, но был папа и… – Гермиона замолчала, широко открыв глаза.
– Мисс Грейнджер?
– Д–да?
– Кто такая Аталанта?
Гермиона задумалась.
– Я… Я не знаю, – сказала она и как-то резко села.
Снейп застыл. Не может быть, чтобы она помнила её.
– Тогда, возможно, – медленно произнес Снейп, – с этого нам и стоит начать.
– С Аталанты?
– С Аталанты.
– А как мы начнем?
– Мисс Грейнджер, у вас есть возражения против легилименции?
Гермиона улыбнулась. – Хотите увидеть мои худшие воспоминания?
Снейп скривился, – Дерзость вам не поможет, мисс Грейнджер.
– Вы правы, простите Профессор, я просто… Я волнуюсь. Мне не нравиться жить в состоянии… словно, словно я во сне.
Снейп смягчился, лишь слегка, – Гриффиндорская бравада – это понятно, но на самом деле она просто ребенок, который влез во всё это не по своей воле.
– Они еще совсем дети, Альбус.
– Что ж, тогда позволим им насладиться детством.
Горло сдавил спазм, боль пронзила от челюсти до ключицы. Днем станет еще хуже.
– Ситуация… непростая, мисс Грейнджер, – выдавил он, – но надеюсь, мы с ней справимся.
Она улыбнулась, – Сэр?
– Да?
– Сэр, могу я спросить… почему вы делаете это?
Снейп задумался. Что она знает о нем, о его жизни, мотивах? Что она могла понять? Что ей надо было знать? Он пытался подыскать подходящий неопределенный ответ, не хотелось бы справляться еще и с её благодарностью. И без того, забота Поппи раздражала, а Поттера была совершенно непереносима.
Более того, он брал на себя риск, что она выяснит, как много он ей должен, как с ней поступил Альбус.
– Мисс Грейнджер, похоже, – сказал он, – я, должен вам, по крайней мере, своё время. К тому же у меня сейчас нет других дел, и вы вполне подходящий кандидат для исследований.
Гермиона задумалась.
– Итак, вы, наконец, сядете и позволите мне провести легилименцию или мы будем искать другой метод? – грозно спросил он.
***
Когда она в следующий раз открыла глаза, была ночь. Настольная лампа у кровати давала приглушенный свет, но казалось, что и комната, и всё здание забылось сном.
Опять Мидвейл. Странно, но её переполнило чувство облегчения, безопасности.
Спустила ноги на пол и, зажав рот в попытке справиться с внезапно подступившей тошнотой и головокружением, вцепилась в кровать.
Давай же, Грейнджер, ты справишься. Ради Мерлина, ты ведь столько времени прожила в палатке.
Застыла.
Нет, нет, всё это было сном. Вспомни, что вчера сказал доктор Гупта. Новые лекарства помогли тебе избавиться от этих снов.
Аккуратно поднялась на ноги. Кажется, она может идти. Хороший знак. Сделала шаг, потом другой.
Осторожно, стараясь не шуметь, начала осматривать комнату. Пусть и осматривать было особо нечего – кровать, тумбочка, два стула и еще одна дверь, которую она сначала не заметила.
Туалет.
Неожиданно поняла, что мочевой пузырь переполнен, и поспешила к этой двери.
Закончив, вымыла руки и подняла глаза на небольшое зеркало над раковиной.
Из зеркала на неё пристально смотрела бледная кареглазая девушка с выступающими передними зубами и короткими, торчащими вьющимися волосами.
– Гермиона, – сказала она девушке в зеркале. Та повторила её движение. Гермиону поразило, как сипло звучал её голос. Видимо, девушка в зеркале не была зачарована на ответ.
Нет, нет, нет – зеркала не могут отвечать, не здесь.
Убедившись, что девушка не ответит, Гермиона провела рукой по лицу. Кто так коротко обрезал ей волосы? Конечно, с её
длинными волосами было невозможно справиться, но так они выглядели совсем как пакля.
И она такая худая. Наверно, это из-за почти года в бегах, подумала она.
Нет, нет – ты всё время была здесь. Вот только, как же они меня кормили?
Гермиона вздохнула – доктор Гупта был прав, – потребуется время. Может, у неё получится помочь им, понять, что с ней происходит. Может, здесь есть библиотека, где она поищет подходящие книги. Может даже, её отпустят домой и она займется там исследованиями!
При мысли о том, что сможет пойти домой к маме, папе и сестре, на глазах выступили слезы.
Дом.
Дом там, где семья, где безопасно и спокойно, и нет магии. Дома, она никогда не услышит о магии, волшебниках или зельях. Дом там, где из опасностей только раздражающие мелочи: машины со слишком громкими стерео-системами, подростки, переворачивающие мусорные баки в день, когда приезжает мусоровоз, или бросающие мыло в фонтан, соседи, которые курят на заднем дворе.
Дома безопасно.
Гермиона улыбнулась, и девушка в зеркале – тоже Гермиона – улыбнулась в ответ.
Может у неё получится убедить родителей исправить зубы?
Медленно добралась до кровати и увидела на тумбочке блокнот с какими-то мамиными записями. Повезло, рядом лежал карандаш.
Некоторое время заново знакомилась с маггловскими приспособлениями для письма – нет, ты просто давно этим не пользовалась, напомнила она себе – потом вырвала чистую страницу начала составлять список.
1. Какие лекарства я принимаю?
Поморщилась: с правописанием у неё никогда не было проблем, вот только почерк неразборчивый. Возможно, надо чаще писать. Прошло – что сказала мама? Семь лет? Продолжила писать.
2. Когда я смогу пойти домой?
3. Можно ли исправить зубы?
4. Какого мне ждать обучения и занятий?
5. Будет ли какая–то реабилитационная программа?
6. Какие исследования я могу провести, чтобы улучшить своё состояние?
7. Что подумает Рон? Я увижу его? А я хочу увидеть его?
Не мигая, посмотрела на последний вопрос. Какая ей разница, что подумает её воображаемый парень – они ведь даже парой–то не были, ведь правда? Почему её должно волновать, что почувствует, как говорит доктор Гупта, плод её воображения?
– Они только в воображении, – сказал он, – частично из-за того, что, как мы думаем, случилось с тобой. Частично, – помолчал, – просто твой вымышленный мир.
Гермиона хмуро посмотрела на страницу и надавила с таким нажимом, что сломала кончик карандаша.
Если они были только в её воображение, то почему до проклятья Долохова всё было таким реальным.
***
Снейп нахмурился и попытался сосредоточиться. Девушка ускользнула от него и впала в транс чуть ли не в тоже мгновенье, как он произнес заклинание легилименции.
Ему не хватило времени, чтобы выйти без угрозы причинить ей серьезные повреждения, и теперь он старался как можно аккуратней покинуть её сознание.
Если это можно было назвать сознанием.
Там, где должны были быть воспоминания, мысли, чувства, идеи – была пустота.
Снейп никогда раньше особо не задумывался над характеристиками и особенностями пустоты. Он знал, что даже на самом темном участке ночного неба есть далекие галактики, звезды и планеты. Даже в смерти есть наполнение.
Но здесь не было совсем ничего, только пустота.
Осторожно, очень осторожно Снейп вышел из её сознания и хмуро посмотрел на застывшую перед ним девушку.
– Гермиона, – сказал он, сам удивляясь этому случайному обращению, – что же с тобой произошло?
Гермиона не ответила. За окном, в солнечном свете пел свою песню радости жаворонок.
Пятая глава
Пятая глава
Июль, 1998 год
– Когда меня отпустят домой? – нетерпеливо спросила Гермиона, скрестив руки на груди.
Её мама посмотрела на доктора.
– Гермиона, это достаточно сложно, – медленно произнес он, сдвинув брови, – Ты можешь чувствовать себя совершенно нормально, но мы до сих пор точно не знаем, что является причиной твоего состояние. И, пока мы не будем уверены, что ты вне опасности, мы не можем рисковать, позволяя тебя…
– Уйти отсюда? – закончила за него Гермиона.
– Сейчас Мидвейл самое безопасное для тебя место, – терпеливо объяснил доктор, – По крайней мере, до тех пор, пока ты не справишься со своими фантазиями и не присоединишься к нам.
– Фантазиями? – Возмущенно переспросила Гермиона, – Они так же реальны, как и я! Где, по-вашему, я получила этот шрам? – она оттянула ворот сорочки, чтобы показать им начало шрама, который зигзагом спускался по грудной клетке – небольшой подарок, полученный от Долохова во время встречи в Отделе Тайн.
Долохов – он проклял меня перед тем, как я попала сюда, во время Битвы…
– Какой шрам, Гермиона? – мягко поинтересовался доктор Гупта.
– Этот! Вот здесь! – Гермиона смотрела на гладкую, неповрежденную кожу, – Но он был здесь! Я получила его два года назад!
– Вот это я и имел в виду, – пояснил доктор, – Для тебя граница между твоим вымышленным миром и реальностью еще очень размыта. До тех пор, пока ты не найдешь путь в реальность и не отбросишь иллюзии, тебе безопасней оставаться здесь.
– Гермиона, мы не впервые спорим об этом. И ты, как сказать, ты не всегда была… покладистой, – сказала Иокаста, поднимаясь со стула и разглаживая складки на брюках
– О чем ты?
Иокаста не ответила, лишь отвела взгляд от кровати, туда, где на полу была аккуратно сложена смирительная рубашка.
– Мы давно ей не пользовались, – сказала она, – с марта.
Март? Что случилось в марте?
– Март? – переспросила она.
– Ты… ты агрессивно вела себя, когда мы пытались покормить тебя. Ты кричала и отбивалась, когда мы кормили тебя. А потом начались приступы, – Иокаста замолчала, закусила нижнюю губу и переплела пальцы так сильно, что побелели костяшки.
Март. Малфой–мэнор. О, Боже, Беллатрикс.
– Всё… всё в порядке, мам, – Гермиона неуверенно потянулась к матери.
Иокаста вздрогнула и дотронулась до Гермионы, – Мне так жаль, милая, – сказала она, – Было сложно, но мы, мы хотели как лучше для тебя. Ты ведь понимаешь, правда?
– Я понимаю, мам. Я понимаю.
Может ничего не было – может я была здесь всё время. Может…
– Гермиона? – озабоченный голос мамы прервал её размышления.
– Всё в порядке, мам. Я здесь. Я просто думала. Я хочу… Я хочу быть с тобой и папой, и Аталантой, но это не просто – там всё было таким реальным.
– Я знаю, милая. И мы хотим, чтобы ты победила это, чтобы ты осталась с нами. Ты ведь хочешь этого?
Гермиона слабо улыбнулась. Ведь так? Ведь это то, чего она действительно хочет?
– Мама, я хочу домой, — наконец, сказала она, – И чтобы пойти домой, думаю мне надо... начать лечение.
– Ох, девочка моя, – сквозь слезы проговорила Иокаста и бросилась обнимать дочь.
Гермиона обняла её в ответ, стараясь отогнать мысли, что её мама — спокойная, рассудительная, собранная мама — вовсе не эта эмоциональная женщина, а Моника Уилкинс, которая сейчас (предположительно) мерзнет в зимней Австралии.
Хотя, возможно, это её мама.
Доктор Гупта прочистил горло и посмотрел в свои записи.
– Мисс Грейнджер, Гермиона, полагаю, мы можем обсудить лечение.
– Что вы предлагаете? – спросила Гермиона, в то время как её мама села обратно на кровать и принялась поправлять простыни.
– Мы до сих пор не знаем причину твоего состояния, но считаем, что сначала твой вымышленный мир проявлял себя вполне нормально.
Гермиона сузила глаза, Иокаста сжалась.
– Что значит «нормально»?
– Говоря «нормально» я имею в виду, что все дети, в определенной степени, активно фантазируют. Ты помнишь свой одиннадцатый день рождения? – спросил доктор Гупта.
Гермиона кивнула.
– Мы испекли торт, – сказала она, – и Аталанта сделала глазурь.
Иокаста расслабилась и улыбнулась.
– Ты помнишь, что тебе подарили родители? – осторожно спросил доктор.
– Да. Книги и микроскоп.
– Ты так радовалась микроскопу, – сказала Иокаста, отводя с лица Гермионы непослушную прядь. Гермиона нетерпеливо тряхнула головой.
– Конечно, я помню, – подтвердила она, – Еще там была тетя Мюриель и дядя Брайн.
Все замолчали.
– Дядя Брайн? – переспросил доктор Гупта. Иокаста резко поднялась с кровати и отошла в угол комнаты.
– Да, – повторила Гермиона, – Дядя Брайн из Шотландии. Муж бабушкиной двоюродной сестры. Мама и папа познакомились с ним во время медового месяца, и он изредка заезжал к нам в гости. Он очень радовался, что смог приехать на моё одиннадцатилетие. Он сказал, что это очень важное событие, ведь мне не каждый день исполняется одиннадцать.
– Гермиона, – начал доктор, а Иокаста издала странный звук похожий на сдавленное рыдание, – Гермиона, у тебя нет никакого дяди Брайна.
Гермиона рассмеялась.
– Конечно есть! – уверенно сказала она, – Он совсем старый, даже старше, чем бабушка, а еще у него всегда с собой лимонные леденцы.
– О, Господи.
– Мам? Да что не так-то?
Впервые за всё время доктор Гупта присел на кровать Гермионы.
– Твоей маме сложно справиться со всем этим, – осторожно подбирая слова сказал он, – то, что, как ты считаешь случилось, и то, что действительно случилось, как бы сказать... тревожит её.
– Так значит… У меня нет никакого дяди Брайна? – Гермиона задумчиво нахмурилась. Он был таким забавным стариком – почти как Санта–Клаус, только стройнее. В тот день он был в фиолетовом костюме: бархатные брюки, рубашка и пиджак с тонкой серебряной строчкой по краю. Казалось, что она мерцала.
Она помнила, как однажды летом, уже после её дня рождения, он пришел к ним на чай. В своей, так называемой, «гавайской» рубашке невозможной манговой расцветки. Аталанта хихикнула, когда он обнял её, и сообщила ему, что он пахнет леденцами.
– Нет. Гермиона нет никакого дяди Брайна, – еще раз повторил доктор.
– Но он казался мне таким настоящим! – запротестовала она, понимая, что говорит сейчас тем же капризным тоном, что и Аталанта.
– Знаю, милая, но это не так, – прервала её Иокаста, – На самом деле, это был первый знак, что что–то пошло не так. Ты заговорила с ним во время праздника, но мы никого не увидели, а потом он как будто бы навестил нас на пару дней, и тогда ты разговаривала с ним уже очень долго.
– А потом?
– А потом ты сказала, что он дал тебе книгу о замке, волшебниках и ведьмах.
– О? Ох.
– Я помню, он был в ярко–розовой рубашке.
– В твоем воображении, но не в реальности.
Гермиона не ответила – комната начала расплываться.
Школа… Замок… Хогвартс… Дядя… Брайн? – Гермиона?
***
– Гермиона?
Встревоженный голос Билла Уизли проник в её затуманенное сознание.
– Как она?
Профессор Снейп. Билл Уизли.
– Никогда не имел дела с такими проклятьями, но вид шрамов и общее состояние весьма схожи с некоторыми пренеприятными русскими проклятиями, которые раньше использовали маги из России.
– Я так и думал.
Гермиона пыталась пробиться сквозь туман.
– А она совсем не поддается легилименции?
– Мы попробовали вчера. Она впала в транс, как только я проник в её сознание. Хотелось бы попробовать еще раз, но не раньше, чем у меня будет полная уверенность, что легилименция не отправит её опять в это состояние.
– Ясно.
Молчание. Потом размеренный стук трости об каменный пол.
Комната постепенно обретала четкость. Она, свернувшись калачиком, сидела в кресле в длинной комнате с кроватями и отдельными боксами. Перед ней на коленях стоял озабоченно нахмуривший свое исполосованное шрамами лицо Билл
Уизли.
– С возвращением, – мягко сказал он, убирая с её лица волосы.
– Как долго…
– Около семи часов. По словам Северуса, самый продолжительный эпизод.
– Северус?
– Профессор Снейп, – произнес мужчина в темном, неподвижно стоявший у окна, спиной к Биллу и Гермионе, и с такой силой сжимавший черную трость, что побелели костяшки пальцев и на руке выступили вены. Девушка заметила, что у него отросли волосы. Пора подстричься.
И хороший шампунь ему бы тоже не помешал.
Снейп обернулся и пристально посмотрел на неё.
– Конечно, профессор Снейп. Простите, сэр, – покраснела Гермиона.
Когда она проснулась, то ни словом не обмолвилась доктору Гупте о том, что в её воображаемой жизни последнее время очень часто появляется профессор Снейп – темноволосый мужчина с тростью, который читает ей, когда думает, что она его не слышит.
Или я сейчас проснулась? Почему так тяжело понять разницу?
– Насколько я понимаю, вы решили спуститься со своих небес на землю, – прорычал Снейп.
Гермиона моргнула от удивления и повернулась к Биллу. С ним разговаривать безопаснее — точнее, приятней.
– Семь часов? – повторила она, – И что здесь произошло, пока… меня не было?
– Северус вызвал меня по камину. Ты впала в это состояние, сразу как только он попробовал использовать на тебе легилименцию. Он хотел узнать мое мнение насчет проклятья и его воздействия на тебя.
– О…
– Что ты помнишь, и где ты была?
Снейп повернулся к ним от окна, чтобы услышать ответ. Трость проскребла по каменному полу.
– Я была, – на мгновенье Гермиона задумалась, – Я была в Лондоне, в маггловской психиатрической клинике с мамой и доктором Гуптой, папы и Аталанты не было. Мы говорили о моём одиннадцатом дне рождения.
Снейп замер на месте.
– Почему об этом? – спросил Билл, посылая Снейпу удивленный взгляд.
– Думаю, потому что на этом дне рожденья был дядя Брайн.
–Дядя Брайн? – требовательно переспросил Снейп.
– Кто такой дядя Брайн?
– Бабушкин... какой-то дальний родственник бабушки, – объяснила Гермиона, уставившись на руки и пытаясь удержать исчезающие обрывки воспоминаний, – Он приехал на моё одиннадцатилетние, в том же году я сама зажгла свечи на торте — после того как сначала задула. Тогда у меня впервые проявились магические способности, – Гермиона замолчала, нахмурившись.
– Что такое, Гермиона?
– Я не помню, – сказала она, растерянно глядя на мужчин, – Только секунду назад помнила, а теперь не помню!
***
– Ты помнишь что-нибудь об этом дне рождения? – спрашивал доктор.
– Да, был торт. И Аталанта сделала глазурь, – покорно ответила Гермиона, – И мне подарили книги и микроскоп.
– Кто там был? – настойчиво спросила Иокаста. Доктор Гупта бросил на неё недовольный взгляд и повернулся обратно к Гермионе.
– Ты, папа, Аталанта и тетя Мюриель, – ответила Гермиона.
– Больше никого?
– Иокаста…
– Нет. Больше никого. Я помню, ты купила мне книгу о птицах.
Успокоившись, Иокаста села на стул.
Доктор Гупта улыбнулся.
– Я думаю, прогресс на лицо, – сказал он.
Гермиона тоже улыбнулась.
В таком случае, когда я смогу пойти домой? – настойчиво спросила она.
Он усмехнулся.
– Скоро, нетерпеливая вы моя, очень скоро.
***
– Уизли! Что вы с ней сделали?
– Северус! Я ничего не делал – только что она была здесь, рассказывала о своем дне рожденья и раз… в общем вы сами видите, что случилось.
Снейп подвинулся на стуле
– Вы можете ей помочь? – резко спросил он рыжеволосого мужчину со шрамом, сжимая трость, словно это оружие, которым он собрался атаковать молодого волшебника.
Билл поднялся с колен и поморщился.
– Я уже достаточно взрослый, – сказал он, криво усмехнувшись.
Снейп фыркнул и пристально посмотрел на него.
– Вы можете ей помочь? – повторил он свой вопрос, темные глаза смотрели прямо в голубые.
Билл вздохнул и одернул футболку.
– Думаю да, – сказал он, – но это займет время. Я поищу варианты и свяжусь с вами по камину.
– У нас не так много времени, Уизли. Ей хуже с каждым днем.
Билл кивнул и нахмурился, провел рукой по недавно остриженным волосам, задел болтавшуюся в ухе серьгу из клыка.
Снаружи опять начал выводить свои трели жаворонок.
Гермиона сидела между ними, безразличная ко всему.
– Я знаю, Северус, я знаю.
Шестая главаШестая глава
Июль, 1998 год
– Эм, ну ты как?
Гермиона улыбнулась и принялась за шоколадную лягушку, – Гарри, я в порядке. Здесь довольно хорошо летом. Тихо. Жарко, но теперь, наконец, заработали Охлаждающие чары.
Гарри улыбнулся, – Это здорово. Сейчас, здесь хорошо, – заметил он.
Гермиона кивнула, – Минерва говорит, что домовые эльфы очень помогают восстанавливать замок. Они полны энтузиазма. Даже если им не платят, – поморщилась, увидев портрет Дамблдора на карточке. Дамблдор подмигнул ей.
– Эм, кстати, Рон просил передать, что ему очень жаль, что он не может прийти, но он... он собирается помогать Джорджу с магазином, и он говорит, что очень из-за этого занят и у него совсем нет времени, чтобы выбраться, – скороговоркой пробормотал Гарри.
Гермиона помрачнела, в её груди холодом разлилось разочарование, – О, – сказала она, – я надеялась увидеть вас обоих.
– Ну да... – Гарри попытался выдавить улыбку, только ничего не получилось.
– Ну да... – эхом повторила Гермиона пытаясь придумать, что бы ещё сказать.
В общем, я надеялся, что ты сможешь, ну, если это не слишком тяжело для тебя, приехать на следующей неделе в Нору. Я сделал Джинни предложение. Молли запретила нам жениться, пока Джинни не закончит школу, но и она, и Артур сказали, что мы можем обручиться, поэтому мы и планируем праздник, – выпалил Гарри.
Гермиона через силу улыбнулась. Рон такой Рон, – подумала она, – ему неловко быть рядом со мной, когда я болею. Вслух она сказала, – Гарри! Это же замечательно! – и приподнялась с кровати, чтобы обнять его.
– Так ты придешь? Мне кажется, Джинни скучает по тебе, и Молли всегда говорит о тебе так, словно ты её вторая дочь.
– Я бы с радостью, Гарри. Только надо отпроситься у Мадам Помфри. Мои приступы не реже, но я, ни за что на свете не пропущу этот праздник.
– Разберемся, – заверил Гарри, – это будет и что-то вроде небольшой вечеринки для своих по случаю победы. Минерва собирается прийти и остальные тоже будут. Даже Билл и Флер будут. По правде говоря, это идея Билла и Чарли. Молли очень тяжело переживает смерть Фреда и они хотят немного подбодрить её.
– Заставив накрыть стол на сотню гостей? – с сомнением спросила Гермиона.
– Нет! Кичер, Винки и еще пара хогвартских эльфов помогут ей всё подготовить, но им заплатят! – поспешил уточнить Гарри, как только заметил, что Гермиона вскинула подбородок.
– Хм, ну ладно. Полагаю, в таком случае, всё в порядке.
Гарри широко улыбнулся.
– Шоколадную лягушку? – Спросил он, протягивая новую коробку.
– Спасибо, одной достаточно.
***
– Северус, пора нам поговорить о твоем будущем.
– Как чудесно, снова видите тебя здесь, Минерва. Неужели кабинет директора так далеко от Больничного крыла, что у тебя совершенно не было времени дойти сюда раньше?
– Северус, не ёрничай.
– Не надо мне указывать. Ты чего-то хотела? – не обращая внимания на нетерпеливую волшебницу, Снейп перевернул страницу «Типологии последствий проклятий» Борджина и Брукшира. Неподалеку от него, не мигая, уставившись куда-то поверх головы МакГонагалл, сидела Гермиона.
– Поппи сказала мне, что ты быстро идешь на поправку. Ты определился, чем хочешь заняться осенью?
– Правильно ли я понимаю, что ты не собираешься предложить мне работу на своем факультете?
Минерва некоторое время молчала. Снейп подавил желание оторваться от книги и взглянуть на неё. Неужели правда? Окончательная отставка? Достаточно ли у Минервы козырей в рукаве, чтобы решиться на такое?
– А ты хотел бы вернуться? Не думала, что подобное заинтересует тебя после такого тяжелого года.
– Сколько сов ты получила с требованием моего немедленного увольнения?
– У нас здесь не богадельня, Северус, и я не собираюсь прикрывать тебя от Служб магической безопасности. Если хочешь вернуться на место преподавателя Зельеварения или ЗОТИ, заявление должно быть на моем столе завтра, не позднее пяти часов. Всё ясно? – резко проговорила Минерва.
– Вполне, смею заверить, – ответил Снейп, – Я приму во внимание потенциальную рабочую атмосферу Хогвартса, прежде чем определюсь с каким-либо решением относительно своего дальнейшего трудоустройства.
Ему не требовалось поднимать взгляд, чтобы понять, что Минерва недовольно поджала губы. Казалось, воздух потрескивает от её раздражения.
Жесткая же у тебя хватка, кошка потрепанная.
Он подождал, пока её размеренные шаги не удалятся к двери, и только тогда взглянул на неподвижную Гермиону.
– Итак, – тихо произнес он, – на чем мы остановились? Точно, здесь: «потеря памяти в случае самоповреждения может быть значительно сильнее, чем в случае потери памяти из-за внешнего воздействия». Интересная мысль. Гермиона, если бы вы сами что-нибудь с собой сделали, вас бы с нами сейчас точно не было.
Гермиона не ответила, и Снейп продолжил читать, одновременно внимательно прислушиваясь к беседе в кабинете Поппи. Неужели эта женщина не понимает, как хорошо акустика помещения подходит для подслушивания?
– Как давно это продолжается? – спрашивала колдомедика Минерва.
– Почти неделю. С тех пор как Билл Уизли принес вот эту связку книг. Северус читает ей, пока она в таком состоянии.
– А когда она в сознании? Бедная девочка, заперта здесь с ним.
– Говоря начистоту, дорогая, когда она с нами, то читает так же много. Или разговаривает с ним о своем другом мире и о детстве. Изредка её навещают Поттер или Уизли, но не надолго. Им неспокойно из-за него, с тех пор, как он отклонил предложение Поттера о переезде на площадь Гриммо.
– Гермиона рассказывает о своем детстве?
Поппи помедлила с ответом. Снейп слышал, как звякнула фарфоровая чашка, и пролился чай.
– Есть различия между её собственной и нашей реальностями. В её мире у неё есть сестра.
Опять тишина. Снейп замер. Минерва не могла найти документы Альбуса на девочку. Пока нет. Они надежно спрятаны.
– Как неожиданно, – сказала Минерва, – думаю, мне стоит приходить почаще проверять её состояние.
– Уверена, она будет рада видеть тебя, Минерва.
– Ох, Поппи, я знаю, так тяжело было собрать всё заново, хотя мне, в общем, всего лишь пришлось убедить эльфов вернуться, и то в основном благодаря Поттеру и его влиянию на Винки.
Снейп вздохнул с облегчением, когда тема разговора отошла от девушки в соседнем кресле. Её волосы еще сильнеё завивались от влажного июльского воздуха. Он должен принять решение и поскорее.
– Она обращается с вами не очень справедливо, – заметила Гермиона со своего места, тем самым вынуждая его начать разговор.
– Мисс Грейнджер, с возвращением.
– Вы только что называли меня Гермионой, – поправила она, – когда думали, что я… не здесь.
– Как я обращаюсь к вам, пока вы non compos mentis*, не вашего ума дело.
– Я так не думаю.
– И много вы услышали? Вашей маме было бы стыдно за вас, мисс Грейнджер.
Гермиона улыбнулась, – Я пришла в себя, когда профессор МакГонагалл начала вам выговаривать.
– Удачное определение.
– Но я только сейчас смогла пошевелиться. Состояние не как после Парализующего заклятья, – пояснила она, – а как будто не до конца проснулся.
– А как вы чувствуете себя сейчас?
Гермиона зевнула, – Не понятно. Проснувшейся, но как-то слишком расслабленной. Я готова к легилименции, если вы… если вы хотите.
Снейп приподнял уголок рта в подобии одобрительной улыбки.
– В таком случае, мисс Грейнджер, приготовитесь, – сказал он.
Она повернулась к нему и их взгляды встретились.
Снейп задержал дыхание.
– Legilimens.
***
В этот раз её сознание активно бодрствовало.
Сэр, щекотно, запротестовала она.
Он не обратил на неё никакого внимания и начал скользить по воспоминаниям последних часов. Вполне ожидаемо там ничего не было. Что встревожило его больше, так это значительный пробел памяти в тот период, когда ей было примерно семь лет.
Маленькая девочка играла в куклы: читала им книжки и что–то рассказывала.– Гермиона, милая, – в комнату вошла женщина с маленьким плачущим розовым свертком в руках, – познакомься со своей младшей сест...
Воспонинание оборвалось внезапно как обрезанное.
Заинтригованный Снейп усилил давление и бегло просмотрел случайные воспоминания её маггловского детства: начальная школа, Рождество, летние каникулы, – и нигде ни малейшего намека на розовый сверток или сестру.
Альбус отлично справился со своей работой. Но могло ли это стать причиной её нынешних проблем?
Внезапно всепоглощающая темнота охватила её разум, оставляя Снейпа в одинокой пустоте, которую он уже знал по предыдущей попытке легилименции.
Только в этот раз он заметил небольшое отличие: вспышку мысли, слабую как мерцание одинокого фонарика гирлянды на рождественской елке.
***
Гермиона сделала глубокий вдох и начала осматриваться в светло-зеленой спальне.
Дом.
Она была в своей детской. Она была в безопасности. Доктор Гупта наконец отпустил её домой, при условии, что она не будет сопротивляться лечению и свяжется с ним в случае возникновения любых проблем.
Дом. Слава Мерл– Слава Богу.
Осторожно огляделась по сторонам. Комната совсем не изменилась за семь лет. Про себя отметила каждую деталь: постер с Альбертом Эйнштейном, нежно-розовое одеяло, её любимая игрушка – рыжий кот Косолапус, микроскоп, занимающий почетное место на письменном столе, заставленные книгами книжные полки, фотография на которой она с родителями, эту фотографию они сделали во время отпуска в Австралии за год до рождения Аталанты.
А где Гарри и Рон? Здесь должна стоять их фотография. Стоп, нет. Они во сне. Доктор Гупта сказал, что надо отделять вымышленное от реального.
Краем глаза заметила какое-то смутное движение, словно кто-то прошел мимо открытой двери.
– Пап? – позвала она, подходя к двери.
Но в коридоре никого не было.
– Интересно, – подумала она, нахмурившись. Она была уверена, что кто-то прятался за дверью.
Философски пожав плечами, Гермиона вернулась к столу и взяла со стопки бумаг брошюру.
Прочитала название – «Как справиться с потерей памяти».
Села на кровать и бегло пролистала брошюру, прежде чем сходить за карандашом и блокнотом. Потом, закусив нижнюю губу, принялась делать записи.
Через полтора часа отложила ручку и вздохнула.
Северус посмеялся бы,– подумала она, – Здесь чепухи даже больше, чем у Локхарта. Поверить не могу, что он мне нравился. Профессор Снейп несравнимо талантливей. И имя у него лучше. Только представьте, что это за имя такое – Гилдерой. Северус намного благороднее.
Гермиона вышла из задумчивости. Она что влюбилась в своего профессора Зельеварения?
Нет, Грейнджер, ты влюбилась в образ из собственного воображения.
– Черт, – пробормотала она себе под нос, – надо выбросить это из головы.
Аталанта заглянула в приоткрытую дверь.
– Я слышала, ты сказала плохое слово, – заявила она, – я скажу маме.
Гермиона выразительно приподняла бровь, но ничего не сказала.
Не обращая внимания на реакцию Гермионы, Аталанта выскочила на лестницу и закричала, – МАМ! Гермиона сказала плохое слово! Я слышала!
Гермиона фыркнула и вернулась к своим записям. Она очень хотела рассказать Северусу о том, что сегодня выучила. И, возможно, она даже будет чувствовать себя достаточно хорошо, чтобы на следующей неделе отправиться в Нору на помолвку Гарри и Джинни.
Нет, ты хочешь рассказать доктору Гупте, а не Северусу.
Глаза наполнились слезами – как же это нечестно, что придется пожертвовать так дорого давшейся дружбой, что бы остаться в безопасности реального мира
Но какая её ждет жизнь? У неё ни профессии, ни образования. Кто возьмет её на работу? Какому университету она нужна?
Я даже ни одного ТРИТОН не сдала. Нет, постойте, ТРИТОН нужны для высшего образования.
– Гермиона! – крикнула мама снизу, – пора принимать лекарства.
– Мам, я уже спускаюсь, – Гермиона отодвинула записи и поспешила вниз.
Застыла посреди коридора.
Мисс Грейнджер, вас допустили в класс для подготовки к ТРИТОНАМ, – эхом отразилось в её голове.
– Северус?
– Гермиона! – опять раздался мамин голос.
Всего лишь твое воображение, – сказала она себе, – и ничего больше.
__________________________________
*non compos mentis – невменяемый (лат.)
Седьмая глава
Седьмая глава
Начало августа, 1998 год
– Ты привел её сюда? Северус, о чем ты вообще думал?
– Она хотела прийти, Минерва, – ответил Снейп, не поддаваясь на провокационный тон коллеги. Он посадил неподвижную Гермиону в кресло, поставленное под раскидистым дубом на поляне. Над головой весело щебетали птицы. – Вот так, мисс Грейнджер, теперь, если вы решите присоединиться к нам, вам, по крайней мере, будет удобно. Рядом с вами книга, если вы вдруг заскучаете, и я заставлю кого-нибудь из мальчишек принести вам тыквенного сока или воды, если захотите.
– Северус, она не может с нами общаться. Как она, в принципе, могла хотеть прийти? – несдержанно спросила Минерва.
– Она сообщила об этом до того, как впала в нынешнее состояние.
– И ты прибыл с ней через камин?
– В Норе достаточно большой камин. Смею заверить, твоя драгоценная ученица не пострадала. Если бы ты проводила хоть немного больше времени в Больничном крыле, то была бы в курсе происходящего.
– Северус, мне не нравится…
– Не нравится что, Минерва? – прервал её Снейп, выпрямляясь и тяжело опираясь на трость. Перемещение через камин с мисс Грейнджер на руках было достаточно серьезным испытанием, но он не упал и не уронил свою ношу. И был весьма горд собой.
– Мне не нравится то, что ты принял решение, не посоветовавшись со мной, и хочу добавить, что…
– Минерва, – раздался голос Молли из внутреннего двора, – Не поможешь мне с кремом? Винки переложила ванили: вкус теперь просто ужасный!
– Молли, уже иду, – отозвалась Минерва. Потом обратилась к Снейпу, – Поверь мне, Северус, мы обсудим это позже. Подробно.
– Я уже весь дрожу, – огрызнулся Снейп.
Поджав губы, Минерва направилась в дом.
– Не обращайте внимания на старую кошку, мисс Грейнджер, – сказал Снейп, устраивая Гермиону в удобном кресле и укрывая её одеялом, – Вместо этого, мы постараемся получить удовольствие от глупых развлечений ваших дружков. – Он кивнул в сторону младших Уизли, Гарри Поттера и пары других участников дружеского матча по квиддичу, которые как раз пролетели над поляной.
Гермиона промолчала.
***
– Предполагается, что ты наслаждаешься вечером, – поддела подругу Минерва.
– Так и есть, дорогая, – ответила Молли, протянула Минерве бокал шерри и удобно расположилась в шезлонге, стоящем на залитом солнцем внутреннем дворике.
– Разбираясь с кремом?
– Каким кремом? Присаживайся, дорогая, и давай просто поговорим.
Минерва чинно опустилась на стул.
– Минерва, меня чуть ли не силой заставляют отдыхать, думаю, тебе тоже стоит расслабиться, – в голосе Молли слышалось предупреждение.
– Да, в последнее время я просто сбилась с ног, – признала Минерва.
– И ты переживаешь, – Молли сделала глоток расслабляющего шерри.
– Столько потерь, Молли. Столько ненависти.
– Я знаю, дорогая, ты не забыла?
– Прости, понимаешь, я до ужаса боюсь открывать школу.
Молли сделала еще один глоток – этот шерри хорошей выдержки – после пары бокалов она обнаружила, что дом больше не кажется таким пустым.
– Не сомневаюсь. Все вернуться?
– Я попросила Горация преподавать Зелья, но он до сих пор ничего не ответил. Преподаватель Защиты от Темных Искусств… Не знаю, что делать. Северус опять написал заявление, но, возможно, мы просто на год откажемся от ЗОТИ. Попечительский Совет считает, что это будет лучшим решением.
– Ради Нимуе! Почему? – Молли снова наполнила свой бокал.
Минерва отрицательно покачала головой, когда Молли протянула ей бутылку, – Просто они думают, что в этом больше нет такой насущной необходимости. Сейчас всё в порядке, и учитывая опыт прошлых преподавателей, многим кажется, что это не безопасно для студентов.
– Многие из этих студентов сами могут преподавать этот курс, – фыркнула Молли.
– Многие и преподавали, по правде говоря, – согласилась Минерва, – Альбус всегда поощрял подобное. Не то, что некоторые, – она посмотрела на пару под деревом. На поляну приземлился Рональд и неуверенно направился к Гермионе и Снейпу.
– Есть улучшения? – спросила Молли.
– Нет. Он от неё не отходит. Авроры теряют терпение – Кингсли не слишком разговорчив, но я знаю, что они сильно на него давят, хотят, чтобы он вызвал Северуса на допрос
– Допрос?
– Конечно, я пока на его стороне. Если верить портрету Альбуса, школа очень многим ему обязана, но сейчас, когда он начал эти… отношения с Гермионой, я не знаю, что могу ему позволить.
– Ох, да. Еще шерри?
– Спасибо, – Минерва протянула бокал, – мне это не нравится, Молли, но я была настолько выбита из колеи в первое время, понимаешь, после всего этого, что едва замечала, кто пришел в себя, кто идет на поправку. Поппи сказала, что, когда Гермиона была в сознании, то помогала ухаживать за ним. И ведь именно она настояла на том, что он возможно еще жив.
– Да, Джинни упоминала.
– К тому времени, как я узнала, что он пришел в себя, состояние Гермионы ухудшилось настолько, что я не могла даже поговорить с ней. А потом он взялся помогать Поппи присматривать за Гермионой.
– Он очень внимателен к ней.
– Это неправильно, Молли. Последние семь лет он издевался над ней и Поттером, принижал их… а теперь это? Он что-то задумал.
Молли посмотрела на пару, точнее на трио под деревом, Рон продолжал что-то говорить молчаливой Гермионе, а Снейп, не обращая внимания на молодого человека, углубился в чтение.
– Билл сказал мне, что периоды беспамятства длятся всё дольше и дольше, – заметила Молли.
– И он всё время с ней, – ответила Минерва.
– Что тебя беспокоит, Минерва?
– Прошу прощенья?
– Что тебя действительно беспокоит? Он не причинил ей никакого вреда, разве нет?
Они увидели, как Рон неловко похлопал Гермиону по руке и побрел прочь, таща за собой по земле метлу. Снейп отложил книгу, и, казалось, наблюдал за ним.
– Нет, – Минерва помолчала, – Но я не доверяю ему, Молли. Только не после всего того, что он сделал.
– Например, спас мою дочь от Кэрроу? Защитил моего будущего зятя от Пожирателей Смерти?
– А как насчет уха Джорджа? Или, в принципе, пребывания Кэрроу в Хогвартсе? – потребовала ответа Минерва, – Он всегда был трусом, Молли. Он подвёл Орден. Он подвёл всех нас. Он под моей защитой, только лишь потому, что этого от меня потребовал Альбус.
Молли промолчала, и Минерва продолжила, – А теперь он использует её. Не знаю зачем, но когда выясню…
– Минерва, – прервала поток излияний Молли, – возможно, тебе стоит, хоть раз, хоть немного поверить ему.
– Тебе не кажется, что ты уже достаточно выпила? Или ты уже совсем забыла о своём сыне?
Молли подобралась. – Это несправедливо, Минерва. Не проходит ни дня без того, чтобы я не думала о Фреде, чтобы я не смотрела на Джорджа, Артура, Билла, Чарлли, Рона, Джинни и не хотела разрыдаться от того, что стало с моей семьей. Но что случилось, то случилось. И уж если кто-нибудь что-нибудь в этом и понимает, так это я. У нас слишком много потерь, дорогая, слишком много врагов, слишком много страданий, и не стоит допускать еще большие потери.
– Молли, просто я не думаю…
– В этом как раз вся проблема, Минерва, я не уверена, что ты действительно думаешь.
– Молли!
– Ты видишь только Главу Слизерина, ставленника Волдеморта. И поверь, когда я смотрю на него, мне тоже трудно увидеть иное, но…
– Но что?
– Но я не знаю что, Минерва. Я не так умна как ты, но думаю, что мы потеряли уже слишком многих друзей.
– Ты права, Молли, ты не умна. Думаю, будет лучше, если ты не будешь вмешиваться
– Возможно, – согласилась Молли, – но, возможно, я знаю больше, чем ты думаешь.
Солнце клонилось к закату. Игроки в квиддич спустились на землю и направились к дому. Молли пересчитала их. Сначала Билл, потом Чарли, Джордж, Рональд, и рука в руке Джинни и Гарри. Последней шла Флер: светлые волосы убраны в узел на затылке. Молли сузила глаза. Если сейчас девушка и не беременна, то к концу лета, точно будет.
Наконец, позади смеющейся, разговорчивой и голодной группы медленно шел Северус Снейп. Он бережно нес укрытую его черным пиджаком (на случай, если вечером похолодает) Гермиону. Её голова удобно устроилась на его левом плече, в то время как он тяжело опирался на трость. Молли решила, что он наложил на девушку чары, уменьшающие вес. Она не могла видеть как он левитировал её, когда поднимался на холм.
Северус выглядел отстраненно–сосредоточенным.
Северус Снейп что-то скрывал. Минерва была права в этом. Но какими бы мотивами он не руководствовался, его привязанность девушке была искренней. Молли пригубила шерри. Какой по счету – второй, третий? Не важно: пока стол ломится от угощений, а в доме порядок, никто не заметит.
И это заглушало её сердечную боль.
– Мы будем рады, если ты останешься Северус, – сказала она, когда мужчина приблизился, – Винки наготовила на целую армию.
Легкая улыбка скользнула по его губам, когда он удобней перехватил свою ношу.
– Благодарю, Молли, – сказал он, прежде чем зайти в дом, – я рад возможности проконсультироваться с Биллом.
– Приглашаю тебя и на ужин тоже, – пробормотала Молли уже в спину мужчины. Кое-что не меняется, подумала она. Он всё также похож страшную и непонятную летучую мышь.
***
Гермиона неожиданно проснулась. Ей снился чудесный сон о поле, раскидистом дубе и мужчине с бархатным голосом, который читал ей что-то о снятии проклятий, а потом к ним подошел поздороваться немного неуклюжий рыжий парень.
– Рон, – прошептала она в темноту комнаты.
Она повернулась и, щурясь, посмотрела на маггловские часы, нет, просто часы. Они показывали почти два часа ночи.
– Черт, – буркнула она, – такой приятный сон.
Доктор Гупта предупредил её, что теперь, когда она начала различать реальный мир и воображаемый, ей могут сниться сны о том, воображаемом мире.
– Поможет, если ты будешь записывать сны, которые помнишь и свою реакцию на них, – сказал он ей, – Это поможет нам следить за твоим состоянием и позволит тебе быстрее пойти на поправку.
Как всегда обязательная, Гермиона откинула одеяло и включила ночник. Тени разбежались по углам комнаты. Закусив нижнюю губу, Гермиона на ощупь нашла блокнот и ручку, которые лежали рядом с кроватью.
Нора, написала она, Летний день. Может август?
Меня привел туда Северус.
Минерва тоже была там. Она до сих пор злится на то, как он вел себя этой весной. Она не верит ему.
Гермиона задумалась. Она смутно помнила спор сразу по прибытии в Нору, но её тревожила какая–то мелочь, что–то не связанное с Северусом, хотя он и был там. Она продолжила писать.
Рональд и остальные играли в квиддич, но потом, после того как меня посадили в кресло, он подлетел ко мне.
Он сказал, что должен мне кое-что сказать.
Потом он сказал, что ему очень жаль, что у нас ничего не получилось. Что он уже давно сомневается, и что, что он хочет, чтобы мы остались друзьями, если мне когда-нибудь станет лучше.
Он покраснел. Я так думаю. Я не могла его видеть. Он специально встал так, чтобы я его не видела. Мне так кажется.
Он сказал, что уверен, что я не хотела бы, чтобы он ждал моего выздоровления и, что это не честно для нас обоих.
Северус ничего не сказал, но он сидел рядом со мной, и я чувствовала, что он просто кипит.
Я хотела вскочить с кресла и проклясть его. Рональда, я имею в виду. Мы семь лет были друзьями. Семь лет ходили вокруг да около, и теперь такое!
Я рада, что он не настоящий, написала она мстительно, потому что если бы он был настоящим, я бы убедилась, что он не сможет сидеть или стоять по крайне мере неделю!
Внезапно она почувствовала себя так, словно гора с плеч свалилась. Моргнула и посмотрела на записи.
Я рада, что он не настоящий.
Вот и всё. Казалось, легче отпустить, когда слова написаны. Там, где раньше был долговязый, длинноносый мальчик со светло-голубыми глазами и живой улыбкой, теперь осталось лишь воспоминание, тающее так же быстро, как детский полуденный сон.
Я сделала это. Рон не настоящий. Я не сумасшедшая, и мне уже лучше. Небольшой шаг. Но шаг вперед.
***
– Спасибо, Билл, это помогло.
– В любое время, Северус. Я рад, что мы это нашли. Проклятье Unde Orieris не использовали уже сто семьдесят лет, но оно очень похоже по действию.
– Но этого недостаточно, – сказал Снейп, с осторожностью опускаясь в кресло у низкого столика. В ноге и шее чувствовалась пульсация.
– Еще на шаг ближе, – заметил Билл, – ближе к пониманию.
Внезапно воздух прорезал крик.
– Рональд! Что… Минерва! Артур! Скорее сюда! Рон исчез!
@темы: Перевод, Meadowlark-Жаворонок, Снейджер
-
-
18.09.2011 в 22:29Перевод мне очень понравился, спасибо )
А когда ждать продолжения?
-
-
19.09.2011 в 00:13Получить отзыв от любимого автора само по себе хорошо, а уж положительный и вовсе замечательно!
Рада, что мой первый переводческий блин не вышел комом
А когда ждать продолжения?
У меня получается переводить примерно по одной главе в неделю (больше не могу, надоедает, да и чего-нибудь нового для перевода хочется) Всего в истории 17 глав. Очень надеюсь закончить к Новому году.
-
-
19.09.2011 в 00:15Значит - скоро )) 11 сентября давно было )
-
-
19.09.2011 в 00:20Констанция, не совсем =))) Я хитрая шестую главу только позавчера добавила
Еще не привыкла к дайри. Думала отражается время последнего редактирования, а не создания записи.
Так что боюсь до следующих выходных.
-
-
19.09.2011 в 00:23Я всегда, когда добавляю новое, принудительно поднимаю запись...
Ясно )
-
-
19.09.2011 в 00:30Ну, ничего, буду учиться управляться с собственным дневником.
Спасибо!
-
-
26.09.2011 в 00:04Egle-Elka, Спасибо за ваш труд
-
-
26.09.2011 в 00:06-
-
27.09.2011 в 19:37Очень нравится ))
Эх, вечно Северусу мало кто верит...
-
-
27.09.2011 в 21:34Эх, вечно Северусу мало кто верит...
Это точно... Мне всегда его из-за этого общего недоверия - как-то совсем по-детски,- жалко...
-
-
27.09.2011 в 22:04Мне всегда его из-за этого общего недоверия - как-то совсем по-детски,- жалко...
+1